После долгой паузы Бугг повернулся к Теголу. Тот скоро очнется с кошмарной головной болью.

Ее ничем не унять… Разве что чай приготовить… Есть у меня одна мерзкая смесь, по сравнению с которой даже мигрень – пустяки. И если в мире найдется кто-либо, способный оценить ее по достоинству, то это – Тегол Беддикт из Летераса.

Но сначала, пожалуй, надо вытащить его из склепа.

По тронной зале Вечного дома были разбросаны мертвые тела. Одно из них, на помосте под троном, уткнувшееся лицом в плитки, заставило Пернатую Ведьму застыть на месте. Сердце заколотилось в груди, от страха или восторга – трудно сказать; возможно, и от того и от другого. Король Эзгара Дисканар был сброшен с трона, и теперь на троне восседал Рулад Сэнгар из племени тисте эдур. Глаза императора совершенно почернели.

Перед императором, по обе стороны скорчившегося Ханнана Мосага, дорого заплатившего за этот день торжества, стояли Томад и Урут. Казалось, колдун-король чего-то ждет, потупив взор и приняв позу человека, покорившегося страшной судьбе.

Но куда подевался Фир Сэнгар? И Трулл? Пернатая Ведьма помогла Урут обработать раны Бинадаса; пока его лечат, он не придет в сознание. Возле императора стояли лишь мать с отцом да кучка нареченных братьев – Чорам Ирард, Холб Харат и Матра Брит. Оба Буна отсутствовали. Как и воевода дшеков Б’нагга.

Помимо полуживых королевы Джаналл и принца Квилласа в зале находились еще два летерийца. Канцлер Трибан Гнол преклонил колено перед Руладом и поклялся служить ему верой и правдой. И лишь консорт королевы Трудал Бризад, казалось, не обращал никакого внимания на происходящее внутри Вечного дома.

Мужчина отличался необыкновенной красотой.

Пернатая Ведьма старалась держаться позади новой хозяйки – Урут, ничего не упуская. Командиры отрядов приходили и уходили с докладами: там еще продолжается борьба, здесь бой уже закончился, порт полностью захвачен… В полуразрушенном коридоре терпеливо ждали своей очереди посланники из протекторатов.

Рождение новой империи.

Сообщили, что Майен нашли мертвой. Пернатой Ведьме больше не придется сжиматься в комок от страха при вспышках хозяйской ярости. Шлюхе настал конец.

Как только Рулад пришел в себя, он приказал схватить Удинааса. Каждого нареченного брата снабдили ротой воинов и отправили в погоню. Раб дорого заплатит за измену.

Пернатая Ведьма никак не могла понять свои чувства. Лишь раз, единственный раз, мелькнула мысль, которую она тут же отогнала, – надежда, отчаянная мольба о том, чтобы Странник помог Удинаасу уцелеть. Чтобы его не нашли. Пусть хоть один из летерийцев победит, не подчинившись императору. Такая непокорность окончательно разобьет сердце Рулада.

Мир задержал было дыхание… а теперь снова дышит свободно и ровно, как во все времена, подобно непрерывному ритму приливов и отливов.

Свет в искусно прорезанных высоко в куполе узких окнах начал меркнуть. Судьбоносный день подходил к концу.

День, когда пало королевство. День, с которого начался обратный процесс – неизбежное уничтожение захватчиков побежденными.

За приливом следует отлив – в этом и состоит особый ритм времен. Кажется, такова вера тисте эдур? Время до полуночи – период, когда все останавливается и замолкает в ожидании последнего прилива.

Умирающий свет еще поблескивал в опухших глазах восседавшего на троне Рулада Сэнгара. Правая рука сжимала покрытый темными пятнами меч.

Пернатая Ведьма, бросив быстрый взгляд и тут же опустив глаза, как требовал обычай, успела заметить застрявший в щели помоста отрубленный палец. Маленький, словно детский. Он против воли притягивал ее взгляд, вызывая странное желание завладеть им. В таких вещах скрыта большая сила. Ведьма знала, как ее использовать.

Если только палец принадлежал важному человеку.

Ничего, я скоро это выясню.

Вечер вползал в тронную залу. Пора послать кого-нибудь за фонарями.

Она не выходила из дома. Зачем? Сидела не шевелясь, опустошенная, невосприимчивая к лязгу мечей, вою волков и отдаленным крикам за стенами. Надо просто ждать. Конец чего-то одного всегда дает начало чему-то новому.

Жизнь, любовь, все пространство бытия определяются такими переменами. Дороги расходятся в стороны, путь тяжел и неровен, но надо идти вперед. Кровь со временем высохнет, обратится в прах. Гробницы королей оставят в темноте, о них забудут. Для павших солдат выкопают могилы, гигантские ямы – раскрытые голодные уста земли. Живые погорюют, глядя на опустевшие дома и постели, на лежащие тут и там пожитки тех, кому они больше не понадобятся, и начнут гадать, что им уготовило будущее, какая новая запись появится на чистом листе. Они будут думать… А что теперь делать мне?

Королевства, империи, войны и их причины – как это все надоело.

Корло предупреждал: нельзя поддаваться плаксивости. Поэтому Сэрен сидела с сухими глазами, не рыдала вместе с городом. Со слезами покончено раз и навсегда.

В дверь постучали.

Аквитор поднялась с кресла, чуть не потеряв равновесие из-за покалывания в мышцах – слишком долго сидела, не меняя позы, – и неуверенным шагом пошла открывать.

Она даже не заметила, как спустился вечер. Кто-то решил, что сегодняшний день нужно закончить. В голову лезли странные мысли.

У двери аквитор вздрогнула – стук раздался еще раз, прямо на уровне лица.

Сэрен открыла.

На пороге стояли Трулл и Фир Сэнгар.

Трулл не мог объяснить, как это получалось, но ноги, словно подчиняясь чужой воле, несли его по аллеям, через перекрестки незнакомого города с безошибочной точностью, пока он не увидел впереди брата. Тот целеустремленно шагал по небольшому мосту через главный канал. Фир удивленно обернулся на хриплый окрик Трулла, подождал, пока брат его догонит.

– Рулад снова ожил, – выпалил Трулл.

Фир отвел взгляд, покосившись на тени, блуждающие по, казалось бы, застывшей на месте воде канала.

– От твоей руки, Трулл?

– Нет. Я… не смог. Какой-то демон. Он пришел за поборником и – не знаю зачем – забрал с собой его труп. А походя убил Рулада – наверное, чтобы не мучился. – Трулл скривил лицо. – Медвежья услуга. Фир…

– Нет, я не вернусь.

– Прошу тебя, выслушай. Действуя заодно, мы сможем направить его на верный путь. Уберечь от безумия. Видят сестры, Фир, мы должны попытаться. Ради нашего племени…

– Нет.

– Ты… оставишь меня с ним одного?

Лицо Фира исказила му́ка, но он упрямо не желал смотреть брату в глаза.

– Знаешь, я кое-что понял. Дело не в Руладе. И не Ханнан Мосаг все подстроил. Такова воля Отца-Тени, Трулл.

– Скабандари Кровавый глаз умер…

– Но его дух жив. Он где-то недалеко. Я хочу его найти.