Молодежь еще никогда не подводила Войтылу. Оправдала она надежды и на этот раз. Литургия в Хоразине, сочетавшая в себе латинский, греческий, маронитский и сирийско-антиохийский обряды, явилась как бы репетицией перед Всемирным днем молодежи в Риме, запланированным на август того же года. Заодно она еще раз показала роль харизматических течений, которые так неистово поддерживал римский папа: территорию под мероприятие отвел Нео­катехуменат — рожденное в Испании движение католиков-мирян, направленное на обращение взрослых к вере[1338]. Закончилось паломничество на оптимистической ноте: Иоанн Павел II отслужил литургию в храме Гроба Господня в присутствии православного и армянского патриархов, а также представителей лютеранского и англиканского духовенства. Отобедав у католического патриарха Иерусалима, на обратном пути в нунциатуру понтифик неожиданно попросил вернуться к храму. Там, в часовне Распятия, выстроенной на месте мученичества Христа, он еще раз помолился, теперь уже в одиночестве[1339].

* * *

Великий юбилей — это совокупность юбилеев малых. В течение года Иоанн Павел II обращался с проповедями к деятелям культуры, рабочим, мигрантам, священникам, полицейским, спортсменам, пожилым, инвалидам и многим другим; на юбилее с участием семей заклеймил однополые браки, на мероприятии с учеными осудил клонирование. А еще он канонизировал Фаустину Ковальскую, причислил к лику блаженных Пия IX и Иоанна XXIII, благословил выпущенного из римской тюрьмы Али Агджу и обнародовал третью фатимскую тайну.

Как известно, вторая из фатимских тайн касалась передачи России под опеку Богоматери. Русский мотив несколько раз звучал в ходе юбилейных торжеств. Поначалу — больше в негативном смысле, когда Кюнг провел параллель между уходом Ельцина и возможной отставкой Войтылы. Сам первосвященник в речи перед дипломатическим корпусом, произнесенной 11 января 2000 года, впервые упомянул войну в Чечне как пример того, что Европа пока не избавилась от «ужасных форм насилия»[1340]. Седьмого мая, во время мессы в память новомучеников, которая прошла в Колизее (месте страстей ранних христиан), Войтыла процитировал митрополита Петроградского Вениамина, расстрелянного в 1922 году: « времена изменились, и появилась возможность претерпеть муку ради любви Христовой»[1341]. Наконец, 4 ноября (в день Казанской иконы Божьей Матери), когда в Ватикане собрались на юбилей руководители государств и депутаты парламентов, с речью выступил Горбачев — единственный неитальянский политик, которому дали слово в присутствии римского папы. Бывший генсек осудил «либеральный фундаментализм», пришедший на смену коммунистическому — мнение, созвучное мыслям Войтылы[1342].

Что за удивительная прихоть судьбы! Два столь разных человека уже более десяти лет твердили одно и то же, хотя один был атеистом, а другой — врагом атеизма. Впрочем, так ли это странно? Ведь Советский Союз тоже делал ставку на поддержку семьи и борьбу с неравенством. Просто раньше его разделяла с Ватиканом идеологическая стена, а теперь, когда социалистический лагерь рухнул, на первый план вышло то, что их сближало.

* * *

«Мы увидели в бесконечно ярком свете, что есть Бог, нечто подобное тому, как изображения людей появляются в зеркале, когда они проходят перед ним: епископа, одетого в белое, — нам показалось, что это был Святой Отец. Там были и другие епископы, священники, верующие мужчины и женщины. Они поднимались по крутой горе, на вершине которой был большой крест из неотесанных стволов пробкового дерева. Прежде чем попасть туда, Святой Отец прошел через большой город, наполовину в руинах, наполовину сотрясающийся. Он шел, останавливаясь, страдая от боли и горя и молясь за души тех, чьи трупы он встречал на пути. Достигнув вершины горы, на коленях у подножия Креста, он был убит группой солдат, которые стреляли в него пулями и стрелами. И таким же образом погибли другие епископы, священники и верующие, и миряне различных чинов и сословий»[1343]. Этот текст третьей фатимской тайны увидел свет 26 июня 2000 года, когда его обнародовала Конгрегация вероучения, предпослав богословский комментарий, в котором призвала понимать содержание не буквально, а аллегорически, как изображение всех гонений на христиан, случившихся в двадцатом столетии. Ранее, 13 мая, в день очередного паломничества Иоанна Павла II в Фатиму, подобным же образом прокомментировал его кардинал Содано, объявивший о скорой публикации третьей тайны: по словам иерарха, она иллюстрировала борьбу атеистических режимов с церковью[1344]. Сенсационная новость о скором обнародовании третьей фатимской тайны, среди прочего, взбодрила Агджу, который сделал из этого вывод, что был, оказывается, всего лишь орудием Бога, а значит, невиновен. Знаменитый террорист получил амнистию 13 июня, правда на свободе не ходил ни дня: итальянцы просто передали его Турции, где он опять сел, теперь уже за убийство Абди Ипекчи[1345]. Понтифик же, повторяя жест Пия XII, вновь поручил человечество опеке Девы Марии. Он совершил этот акт 8 октября, в день, объявленный им юбилеем епископов. До полутора тысяч иерархов церкви собралось тогда на площади Святого Петра. Рядом с алтарем возвышалось изваяние Мадонны, в корону которой вставили пулю — одну из двух, выпущенных в первосвященника девятнадцать лет назад[1346].

* * *

Юбилейный год — это еще и год восьмидесятилетия римского папы. В день своего рождения, 18 мая, понтифик отслужил мессу в компании пяти тысяч священников, съехавшихся на юбилей пресвитеров. Торжество слуг Божьих естественным образом превратилось в чествование главного из них. «Мы чувствуем, что нас ведет Божий человек, завоевавший любовь и уважение всего мира, невзирая на границы», — обратился к понтифику глава Конгрегации по делам духовенства кардинал Дарио Кастрильон Ойос[1347]. В тот день благодарственные молебны возносились по всей Польше, а сам понтифик с помощью телемоста обратился к землякам-вадовичанам, украсившим свой город папскими и национальными флагами, а также транспарантами с поздравлениями Войтыле. В Варшаве торжества с участием политического бомонда прошли в Королевском замке. Милош разразился одой в честь юбиляра: