– Твою же мать! – воскликнул Плетеный Лебедь, увидев меня. – А я уж решил, что ты копыта отбросил. Думал, мы подберем твой труп на обратной дороге, если он не слишком провоняет.

– Спасибо за заботу. Где Старик? – Я уже заметил, что Ножа и Мэзера во дворе нет.

Изнутри крепость выглядела не менее величественной, чем снаружи, и, наверное, подавила бы меня своим величием, когда бы мне не довелось видеть дворец в Таглиосе и Вершину. Все внутренние строения были сложены из того же серого базальта, что и наружные стены. И здесь тоже повсюду виднелись следы разрушения. В глаза бросались сотни больших и маленьких трещин, двор был усыпан кусками кладки. У подножия стен высились груды обломков.

– Они зашли внутрь минут десять назад. Догнать их не составит труда.

Поморщившись, Лебедь направился к ступенькам, ведшим к узкой двери внутреннего укрепления. Я заподозрил, что, когда Старик позвал Лебедя с собой, тот, по своему обыкновению, заартачился. Но теперь передумал и пошел вверх под тем предлогом, что ведет к командиру меня.

Тай Дэй топал позади, и каждый его шаг звучал, как шлепок печати по смертному приговору. Поскольку телохранитель присоединился ко мне, некоторые нюень бао прекратили споры и тоже направились внутрь.

Дверной проем был подобен завесе тьмы: я словно прорвался через вуаль. Во всяком случае, примерно так должна выглядеть завеса тьмы, по моим представлениям.

Света внутри было очень мало. Он просачивался сквозь многочисленные трещины в стенах, но, прежде чем достигал меня, успевал раствориться во мраке.

– Кончайте толкаться! – шикнул я на сородичей Тай Дэя, напиравших на меня сзади. – И не шумите. Я пытаюсь прислушаться.

Откуда-то доносились звуки, но они эхом отдавались от стен. И определить направление в огромном пустом пространстве было весьма затруднительно.

– Все-таки я был прав, – сплюнув, пробормотал Плетеный. – Лучше бы мне сюда не соваться.

До какой степени он был прав, мне предстояло узнать в самом ближайшем будущем.

– Тихо!

Через несколько мгновений я определил источник звука и двинулся на голоса.

Госпожа, Костоправ, Бадья, Крутой, Масло, Лофтус, Лонгинус и Клетус вели довольно громкий, но беззлобный спор. Добравшись до них, я увидел всю Старую Команду, сбившуюся тесной кучей. Ребята притащили сюда Ревуна, Длиннотень и Душелов. Ревуна и Длиннотень выпустили из клеток. За Длиннотенью надзирали Нож и Мэзер. Хозяин Теней пребывал в прострации и бормотал какую-то чушь, тогда как Ревун держался настороженно и бдительно. Прабриндра Дра неотлучно находился рядом с ним – присматривал и помогал.

Но мне было не до них. Я поспешил к Старику и Госпоже, которые, присев на корточки, вглядывались в разлом. Как мне показалось, за этой щелью находилось нечто, вовсе не предназначавшееся для обозрения. Едва Костоправ обернулся посмотреть, кто к нему проталкивается, я без предисловий спросил:

– Где Нарайян Сингх?

– Он… – На физиономии Старика появилось озадаченное выражение.

Хотя судить об этом с уверенностью было трудно. На всю ораву приходился один-единственный факел. Его держал Лонгинус, стоявший футах в двадцати. Но даже в этом свете Старик выглядел так, будто его шарахнули обухом по затылку.

Я повернулся к Госпоже:

– Может, ты скажешь, где Нарайян Сингх? Разве он не был одним из самых ценных твоих пленников? Разве не прикончили бы этого гада давным-давно, когда все зависело от одного глупого малого по имени Мурген?

Госпожа молча уставилась на меня. Похоже, ей хотелось надеть шлем Жизнедава и задать мне хорошую взбучку. Но она сдержалась.

– Я вообще забыл о его существовании, – пробормотал Костоправ. – Как же это могло случиться?

– Что вообще случилось? – подхватила Госпожа. – Почему о нем речь?

Я щелкнул пальцами:

– Потому что он смылся. Напал на дядюшку Доя со своим черным румелом. Нашел логово Душелов и освободил Дщерь Ночи. Они сбежали и сейчас наверняка прикидывают, как вернуться в дело.

Пальцы Госпожи теребили пояс, словно пытались нащупать шелковый плат. Затем она непроизвольно коснулась стального наруча. Забыла, что на ней латы, – не вытянешь румел из рукава. Такой ошарашенной я ее еще не видел.

Душелов, хотя и находилась от меня дальше, чем Лонгинус с факелом, прекрасно расслышала каждое мое слово. И впала в бешенство. Из зашитого рта рвалось яростное мычание, спеленутое тело билось на носилках. Для женщины, трое суток провалявшейся связанной и с кляпом во рту, она демонстрировала удивительную прыть.

– Сдается, царица обманников в последнее время ведет себя все активней.

Наверное, мне бы стоило придержать язык. Костоправа аж заколотило от злости. Госпожа справилась с потрясением лучше. Раздраженно вздохнув, она вновь опустилась на корточки и вгляделась в щель. Я склонился над ней. За трещиной угадывался красноватый свет.

– Он помечен, – не оборачиваясь, сказала мне Госпожа. – Его можно найти, и я займусь этим, как только вернемся в лагерь. А когда найду, воспользуюсь твоим советом. Он был не так уж плох. – Госпожа резко тряхнула головой, словно стараясь прояснить свои мысли. – Но до чего же хитра! Я никак не думала, что она сможет проделать это со мной! Пошли.

Она нырнула в пролом.

– Эй, возьми-ка свой дрын. – Бадья сунул мне в руки знамя. (До сих пор я делал вид, будто не замечаю, где оно и кто его несет.) – Где ты вообще пропадал, черт тебя побери?

– Проспал подъем.

Костоправ двинулся за Госпожой. Остальные парни вроде бы и собирались последовать его примеру, но как-то вышло, что впереди оказался я. Сунул в пролом наконечник и полез туда сам.

Костоправ мужчина дородный, ему было не так-то просто пролезть в щель. Но мне приходилось еще труднее, потому что мешала длиннющая палка. В результате один конец копья очутился с одной стороны, другой, соответственно, с противоположной, а я застрял посередине. Тай Дэй с Костоправом пришли мне на выручку, разом ухватились за древко и принялись тянуть – ясное дело, каждый в свою сторону. Я отреагировал на помощь отборными проклятиями.

В конце концов мне с грехом пополам удалось протиснуть задницу сквозь пролом и вытянуть следом знамя, после чего я смог оглядеться. Там было темно. Никакого света, кроме красноватого сияния, исходившего из трещины в полу примерно в полумиле от меня…

Смерть есть вечность. Вечность есть камень.

– Камень молчит, – промолвила Госпожа.

Своего рода бессмертие.

Земля содрогнулась. Откуда-то сверху донесся скрежет трущихся друг о друга камней. Тяжелая тьма вздымалась над пробивавшимся красноватым светом. Cзади напирали люди, подталкивая нас троих вперед. Наконец протиснулся в щель Лонгинус с факелом, который если и не рассеивал тьму, то, по крайней мере, давал возможность видеть, куда ставить ноги.