Но в интересующем нас аспекте большинство историй сводилось к одному: использовав Кину против сил зла, боги позволили ей набраться невероятной силы, после чего она стала угрожать им. Тогда ее создатель – или отец – обманом погрузил свое детище в беспробудный сон, в котором она обречена пребывать до тех пор, пока приверженцы не разбудят ее, положив начало Году Черепов. Это событие считается неминуемым и неотвратимым. Хотя Кина и пребывает во сне, некоторой, пусть и малой, частью своего божественного сознания она может касаться мира и руководить действиями своих адептов. Однако усилия людей праведных и добродетельных позволяют оттягивать наступление Года Черепов до бесконечности.

Поняв, что они натворили, остальные Князья Света велели Фретиньялу создать из глины демона и наделить его частицей собственной души, дабы он ожил и обрел бессмертие. Этот демон, или голем, был наречен именем Шиветья, что значит «Не ведающий смерти». Предполагалось, что он будет вечно охранять подступы к месту упокоения Кади. Однако я никогда не слышал о том, чтобы Шиветью пригвоздили к его сиденью. Что поделаешь, Костяной Воин, – жестокосердие свойственно даже богам.

– Это уж точно. Особенно богам. Но вполне возможно, что все это пустые байки. Я выслушал кучу подобных историй от Готы и Доя. Все они мне не нравились, и твоя нравится ничуть не больше. – Я повернулся к Костоправу. – А ты что скажешь? Слышал раньше что-нибудь подобное?

– Доводилось. Один дружественно настроенный старый богослов из Таглиоса рассказывал: хотя точное значение слова «Хатовар» утрачено, изучая некоторые современные диалекты, можно прийти к выводу, что оно означало нечто вроде «Место, откуда Кади шествовала вперед». Или попросту «Врата Кади».

– И ты все равно решил отправиться к этим Вратам? Неужели мы устремлялись туда, где воплощалось древнее и мрачное предание? Я-то думал, что все мы маршируем прямиком в рай.

Костоправ не ответил.

– Расскажи побольше, – проговорил я в пространство.

Уже зажглось множество факелов. Почти все парни сгрудились позади нас со Стариком. Яркий свет вынуждал меня видеть то, чего видеть вовсе не хотелось. Глаза пригвожденного к трону существа были открыты.

Однако оно не двигалось.

– О черт! – сказал Лонгинус. – Это какой-то паршивый идол. Давайте не будем пугаться всякой ерунды.

Осторожно, дюйм за дюймом, я продвигался вперед, держа знамя так, чтобы в случае чего можно было воспользоваться им как пикой. Уж не знаю почему, но мне казалось, будто оно способно помочь.

Костоправ последовал за мной.

Мы преодолели половину расстояния до трона. Братья-механики с факелами держались сразу за нами. Все прочие не выказывали желания рассмотреть пугало на троне поближе. По правде сказать, теперь мне тоже казалось, что это всего-навсего идол. Причем – как виделось с близкого расстояния – сработанный довольно грубо.

Мы прошли немного дальше. Теперь я вдыхал тонкие испарения, поднимавшиеся из трещины в полу. Они были очень холодными и несли с собой слабый застарелый трупный запах.

На миг я почувствовал себя так, словно вернулся домой.

Своего рода бессмертие.

Я подскочил и заозирался. Огляделась и Госпожа, – похоже, и она что-то уловила.

Когда мой взгляд вернулся к покосившемуся трону, я увидел зал таким, каким он мог быть тысячу лет назад. Или даже раньше. В те дни, когда безжалостные жрецы истязали военнопленных, создавая из них первые Тени. Видение продолжалось всего лишь миг, но этого хватило, чтобы понять, насколько отвратительным было это место еще до появления двенадцати Вольных Отрядов.

– Стой, – тихо сказал Костоправ.

Я замер, уловив приказной тон:

– Что такое?

– Посмотри вниз.

Я посмотрел. И остолбенел. Прямо у носка моего сапога валялся иссохший, скорченный труп вороны.

– Ее пожрала Тень. Здесь небезопасно.

– У нас есть знамя, – возразил Костоправ, правда без уверенности.

Пинком я отбросил мертвую птицу в расщелину, находившуюся всего в нескольких футах от меня. Хотя это не имело смысла. Многие парни уже успели заметить ворону и мигом сообразили, что к чему.

Но они поняли не все. Вороний труп говорил не только о способности Теней проникать в эту часть здания. Я с ужасом осознал, что Душелов хорошо знает место, где мы оказались. А следовательно, она…

Позади нас раздался дикий, безумный смех. Смех Душелов. Госпожа резко развернулась, окружая себя чарами.

Земля содрогнулась. То был очень сильный толчок. Пожалуй, самый сильный после ужасного землетрясения, погубившего тысячи людей и обратившего города в руины еще до того, как мы покинули Таглиос.

Я рухнул на пол и заскользил к бездне, но Костоправ успел удержать и меня, и Госпожу. На ногах не устоял никто. Смех Душелов резко оборвался. Вывалившиеся из рук факелы попадали на пол.

А сверху посыпалось что-то странное, наподобие стеклянных шариков. Сущий град. Некоторые шарики при падении разбивались, другие отскакивали от пола. Но этот град был мелочью, не имеющей существенного значения. Поначалу.

Трон с големом сдвинулся и накренился еще сильнее. Казалось, достаточно мышиного вздоха, чтобы опрокинуть его в светящуюся пропасть. В следующий миг меня ослепила ярчайшая белая вспышка. Я слышал, как Душелов проклинала кого-то на разных языках тремя голосами одновременно. Воздух рассекали невесть откуда бравшиеся искры и молнии. Впечатление было такое, будто в нем образуются разрывы и щели. Я ощутил невероятную слабость и понял, что меня клонит в сон. Пришло в голову, что блестящие стекляшки принесены сюда воронами, – птицы копили их долго, чтобы хозяйка устроила этот град, когда придет ее час. Душелов подготовила для нас ловушку и теперь захлопнула ее.

Стиснув покрепче древко, я бесстрашно уснул, пребывая в счастливой уверенности, что и Душелов не удастся покинуть плато. Тени доберутся до нее. Они доберутся до всех нас, как только зайдет солнце.

Я уже не мог спать, не странствуя в мире духов. Едва сомкнув глаза, выскользнул из своей плоти и устремился на север, чтобы поведать о случившемся Одноглазому или кому-нибудь еще.

За Вратами Теней царил переполох, вызванный землетрясением. Одноглазый принял решение перевести людей в Вершину, но многие и без его приказа устремились туда, наспех собрав манатки. Похоже, паника охватила всех разом – сохранивших оптимизм я что-то не заметил.

Понимая, что в этакой суматохе мне ни до кого не докричаться, я отправился на поиски Дремы. Потребовалось время; чтобы найти ее в расположении поисковой роты, куда она была доставлена дядюшкой Доем. Похоже, ее тайна осталась нераскрытой.

Дрема спала, и мне – бесплотному духу – пришлось приложить немало усилий, чтобы добиться отклика. Остаток дня ушел на то, чтобы передать Дреме краткое сообщение и удостовериться, что она поняла.