голосования тех из бывших консулов, кому хотел дать консульство народ, поскольку даже сами они, по своей воле, не домогались власти, но созвал центурии и предложил голосовать за выдвинувших свои кандидатуры. 2. Ими оказались те, кого предпочел и кому приказал добиваться должности сенат, не очень-то угодные народу. И консулами на следующий год были объявлены Марк Фабий, сын Цезона, младший брат консула, осуществившего выборы, и Луций Валерий, сын Марка, обвинивший в тиранических намерениях и казнивший Кассия, трижды консула.

3. Они, получив власть[971], предложили взамен воинов, погибших в войне против анциатов, набрать других, чтобы восполнить нехватку в центуриях. Добившись постановления сената, они назначили день, в который должны были явиться все, имеющие годный для военной службы возраст. После этого по всему городу был большой переполох, и раздавались мятежные речи самых бедных граждан, не желавших ни исполнять решения сената, ни повиноваться власти консулов, ибо в отношении них те нарушили обещания о разделе земли. Сходясь во множестве к плебейским трибунам, они упрекали их в предательстве и громко кричали, взывая к их помощи. 4. Однако почти все трибуны считали момент неподобающим, чтобы вновь разжигать гражданские распри, поскольку разразилась внешняя война, но один из них, некий Гай Мэний, заявил, что не предаст плебеев и не позволит консулам набирать войска, если прежде они не назначат межевателей общественной земли и, записав постановление сената о ее разделе, не представят его народу на утверждение. Когда же консулы начали возражать против этого и выдвигать имевшуюся тогда войну в качестве предлога, чтобы ни в чем не уступать его требованиям, Мэний сказал, что не станет обращать на них никакого внимания, но будет всеми силами препятствовать набору. 5. И он пытался делать это, но, в конечном итоге, все же не смог, ибо консулы, покинув город, установили курульные кресла на близлежащей равнине[972]. Здесь они осуществляли военный набор и тех, кто не повиновался законам, наказывали пенями, поскольку арестовать их не имели возможности: у кого была земля — разоряли ее и разрушали жилища, а чья земледельческая жизнь проходила в чужих владениях — у тех отнимали подготовленные к работе бычьи упряжки, домашний и рабочий вьючный скот, а также различный инвентарь, которым обрабатывают землю и собирают урожай. 6. Плебейский же трибун, препятствовавший набору, был уже не в силах что-либо сделать. Ведь обладающие трибунскими полномочиями не имеют вне города никакой власти, ибо их полномочия ограничены стенами, и им не дозволено даже ночевать вне города, за исключением только одного случая — когда все должностные лица государства приносят общую жертву Юпитеру за народ латинов, поднимаясь на Альбанскую гору[973]. 7. Этот обычай продолжает сохраняться вплоть до наших времен, а именно: плебейские трибуны вне города не имеют никакой власти. И даже повод, подтолкнувший случившуюся на моем веку междоусобную войну у римлян, которая стала величайшей из всех войн, что были до нее, этот повод, среди многих прочих казавшийся более важным и вполне достаточным, чтобы расколоть государство, был вот каким: некоторые из плебейских трибунов, жалуясь, что насильно изгнаны из Рима правителем[974], распоряжавшимся тогда делами Италии, с целью лишить их впредь всякой власти, бежали к командующему войсками в Галлии[975], якобы не имея, куда обратиться. 8. А он, воспользовавшись этим предлогом, под видом оказания благочестивой и справедливой помощи неприкосновенной власти народа, лишенной своих прав вопреки клятвам предков, сам явился с армией в Рим и вернул упомянутых лиц к власти[976].

LXXXVIII. Поэтому тогда плебеи, не получая никакой поддержки от трибунской власти, умерили свою дерзость и, являясь к назначенным для проведения набора лицам, приносили священную клятву и записывались под знамена. Когда же нехватка в центуриях была восполнена, консулы разделили между собой по жребию командование легионами: Фабий получил войско, отправленное на помощь союзникам, а Валерий — стоящее лагерем у вольсков, одновременно командуя только что набранными воинами. 2. Узнав о его прибытии, враги решили послать за дополнительными силами и устроить лагерь на более укрепленном месте, а также более не допускать, как прежде, никакого необдуманного риска из презрения к римлянам. Все это было быстро осуществлено, и у обоих командующих противостоящими войсками возник одинаковый замысел относительно ведения войны: отстаивать собственные укрепления, если кто-либо нападет, но на вражеские, чтобы захватить их приступом, не нападать. 3. И между тем прошло немалое время, проведенное в страхе перед атаками, но все же они не смогли до конца соблюдать свои решения. Ведь всякий раз, когда какую-либо часть войска отправляли за продовольствием или за чем-нибудь иным из предметов первой необходимости, в которых ощущалась нужда у обеих сторон, тут же происходили у них стычки и обмен ударами, и победа не всегда оставалась у одних и тех же. А так как они часто вступали в бой друг с другом, то гибло немало людей, а еще больше получало раны. 4. Все же римлянам никакая помощь со стороны не восполняла потери в войсках, а армия вольсков заметно увеличивалась, поскольку один за другим прибывали новые воины. И, побуждаемые этим обстоятельством, их командиры вывели из лагеря войско, готовое к битве.

LXXXIX. Когда же и римляне вышли и также выстроились в боевом порядке, начинается упорное сражение и между всадниками, и между пехотинцами, и между легковооруженными: все бьются с одинаковым рвением и опытом, и каждый возлагает надежду победить только на самого себя. 2. Итак, много их с обеих сторон лежало убитыми, пав на том месте, где они были поставлены, и еще больше, чем трупов, лежало полумертвых воинов, а тех, кто еще продолжал сражаться и подвергаться опасностям, оставалось мало, и даже они были не в состоянии выполнять боевые задачи, поскольку из-за множества вонзившихся стрел и дротиков щиты отягощали им левые руки и не позволяли выдерживать натиск врагов, а у кинжалов затупились лезвия и некоторые даже полностью сломались, так что ими вообще уже нельзя было пользоваться. Кроме того, обе армии, сражаясь целый день, сильно устали, что уменьшало их силы и ослабляло удары, а также их мучили пот, жажда, одышка, как обычно бывает в душное время года у тех, кто сражается в течение длительного времени. Поэтому битва не получила никакого достопамятного завершения, но оба войска охотно вернулись в свои лагеря, когда полководцы дали приказ об отступлении. И после того ни одна из сторон более не выходила на битву, но, расположившись в лагерях напротив, они стерегли вылазки друг друга за продовольствием. 3.