Всё это время миссис Джой неустанно молила Джаспера Брауна о новой отсрочке, чем лишь укрепляла его решимость стоять на своём: самоуничижение в денежных делах, как известно, к добру не ведёт. Оно является признанием в слабости, сигналом возможной опасности. В кратком ответе Джаспер Браун недвусмысленно заявил, что «запахивает карманы» и не намерен ждать более ни часа. Подобная неблагодарность показалась ему тем более отвратительной, что исходила от человека, слывшего состоятельным. Своё веское слово теперь должен был сказать закон. Немезида медленно приближалась.

Х

Субботний вечер. Миссис Джой печально сидит у камина; остальные ушли и вернутся к ужину. Суббота всегда изнурительна – это день нескончаемых увещеваний и просьб. Но вот, кажется, преодолены все препятствия: миссис Джой сидит у огня одна. Раздаётся стук в дверь. Она тяжело вздыхает: предстоит непредвиденное сражение, а казалось, что сегодня всё позади. Женщина устало выходит – и видит двух плохо выбритых, слегка потасканных детин: вид их говорит сам за себя. Ярко-красные шарфы, тяжёлые трости – этого достаточно. Мы-то с вами хорошо знаем, кто эти люди, по каким поручениям они являются. Несчастная женщина догадалась о цели визита, прежде чем взяла в руки лист официальной бумаги. Люди шерифа явились сюда, чтобы описать всё имущество. Эти двое оказались вежливы и по-своему предупредительны: они решили не усугублять лишними неудобствами для хозяйки свою и без того неприятную миссию.

В первую минуту разум, казалось, оставил миссис Джой; потом мысль заработала с новой силой. Что можно было сделать, какой шаг предпринять? Оставались считаные минуты: остальные могут вернуться в любой момент. Прислуга отсутствует: то ли в саду, то ли во дворе, – не видит позора. Значит, в доме больше ни души: только она – и посланники с прозаической миссией. А у неё в наличности двадцать фунтов или около того – сумма столь же ничтожная, как и двадцать пенсов. Но в доме больше денег, несравненно больше! И рядом – никого, кто бы мог помочь. Сам вид подручных шерифа, которые теперь ожидали в холле, перепугал женщину до полусмерти. Мысль об официальной процедуре, которая должна была вот-вот начаться, обручем сжала ей сердце. Женщина выпросила у суровых эмиссаров несколько минут отсрочки; содрогаясь от ужаса, она бросилась к себе в комнату, надеясь, что судьба в последний момент предложит ей какую-нибудь соломинку.

В минуту кризиса, когда человек прижат к стене, зная, что у ворот его поджидают кровожадные волки, в голову ему лезут самые противозаконные мысли – более того, напоминают о себе со всей возможной назойливостью. Совсем недавно Хенгист получил какие-то проценты от сдачи дома внаём, но в Лондон отправился поздно, застал закрытыми банки и привёз всю сумму обратно, наверняка не взяв её с собой на прогулку. Деньги – золото и банкноты, – по всей вероятности, лежат наверху, в лучшей спальне дома, в его саквояже… Не станем судить слишком строго бедную женщину, сломленную судьбой. Вспомнив о зловещих фигурах, что маячат перед ней почти уже в качестве хозяев дома; об ужасных мыслях, вызываемых посланниками такого рода; о тех, кто в эту самую минуту спокойно возвращался домой; о счастливой свадьбе, которая может не состояться, о чёрном отчаянии, поселившемся в её сердце, подавив ясность взгляда и совесть. Вспомним всё это – и, если так уж необходимо осудить слабую женщину, поднимающуюся по ступенькам, проникнемся к ней по меньшей мере сочувствием.

XI

Ну вот уж и полегчало: ушли ужасные помощники шерифа. Но передышка будет короткой: домашние уже возвращаются с прогулки, и двое из них очень веселы и возбуждены. Проходит вечер, наступает воскресное утро и вместе с ним – церковная служба, на которой они вместе присутствуют. И лишь в конце воскресного дня мистер Хенгист несётся вниз с ужасным воплем: он ограблен, разорён и всех призовёт к ответу.

Поднимается обычный в таких случаях шум. Появляется полиция: обыск, осмотр, расспросы. Триста фунтов – большая потеря. Кто в таких случаях первым оказывается под подозрением? Прислуга. Всех слуг вызывают наверх. И вот разнесчастная Сюзанна или Мэри Энн является на допрос. Она всхлипывает – что само по себе весьма подозрительно. Выясняется, что шкатулка была открыта вторым ключом; его нигде не могут найти, пока где-то между кухней и моечной не находят маленький ключик «брама», который миссис Джой тут же опознаёт. Сюзанна (а может быть, Мэри Энн) отправляется в заключение…

В течение всего этого времени миссис Джой не произнесла ни слова: она словно окаменела, взор её холодный, безразличный. Она превратилась в воплощение Немезиды и была исполнена решимости роль свою сыграть до конца, чего бы ей это ни стоило. Миссис Джой вела себя мужественно: подобные сцены в респектабельном семействе выглядят отвратительно. Когда всё было кончено и похитительницу препроводили в участок, хозяйка поднялась к себе наверх.

Мистер Хенгист был на грани безумия, он сидел в своей комнате и стенал о своих утраченных сокровищах. Мистер Джой отвёл дочь в соседнюю комнату и устало поведал ей всё, о чём она до сих пор не подозревала. Он сказал ей, что устал от борьбы. Всё должно закончиться уже через день-другой. Больше он сопротивляться не в силах. И лучше будет, если она узнает обо всём сразу. Только что случившееся несчастье лишь приближает финал. Рассказ отца потряс девушку, однако она попыталась утешить его: мол, всё будет хорошо, главное, не падать духом. Ах эти увещевания: сколь сладостны они, столь и бесплодны. Счастливый день когда-нибудь наступит, но пока он так далёк…

Девушка отправляется в гостиную, где её избранник оплакивает утраченные деньги. Она принимается подбадривать и его: кто знает, вдруг деньги ещё найдутся?.. Поначалу он раздражителен и капризен. Но как устоять перед нежным голосом и милым личиком? Хенгист, человек, в сущности, жизнерадостный, очень скоро поддался на уговоры: стоит ли действительно так убиваться из-за нескольких гиней? Осталось-то их у него ничуть не меньше. Завоевав первый плацдарм, девушка стала продвигаться дальше. Она сама навела его на разговор о причинах родительской опечаленности и осторожно открыла всю правду, рассказав об опасности, которая нагрянет, возможно, уже завтра.

– Лучше будет, если вы узнаете об этом сейчас, – сказала она. – Я сама услышала новость лишь нынешним вечером. Я думала, что наша семья богата, – оказалось, отнюдь нет. Было бы несправедливо, если бы вы стали её членом, не зная правды. Думаю, самое правильное было бы освободить вас от всяких обязательств.

Такая прямота Хенгиста несколько обескуражила. Сам он вполне мог заявить о разрыве, но чтобы девушка предложила ему свободу – это было невообразимо. Жених засомневался. Сначала он решил, будто здесь кроется какая-то хитрость. Затем обиделся: что плохого он сделал, почему она так дурно о нём думает? Мы говорили уже: характер его был переменчив и противоречив. Позабыв о финансовых потерях, он ощутил вдруг прилив щедрости и готовность предложить родителям невесты любую помощь, какая только понадобится.

XII

Словно камень свалился у неё с души: она поспешила к отцу. Тот встретил известие спокойно: сильные чувства – радость, горе – оставили его окончательно.