– Наверное, да. А что?

– Помнишь, я говорила о внуке Адель Коэн? О мальчике, который поступил в Гарвард, а теперь врач?

– Который уехал в Филадельфию?

– Да, но теперь у него есть место в Нью-Йорке. Он как раз переезжает и на выходных собирается навестить бабушку. По-моему, он очень мил.

– Ты же его в глаза не видела.

– Если он внук Адели, то я не сомневаюсь, что так и есть.

– Сколько ему лет?

– Адель говорит, что в будущем году будет тридцать. И он очень интересуется искусством. Купил картину.

– Откуда ты знаешь?

– Адель сказала. Она думает, что он купил несколько.

– Что за картины?

– Почем мне знать? Картины, они и есть картины.

– Мы должны пожениться?

– Можешь познакомиться.

– У него есть деньги?

– Он врач. – Мать выдержала паузу, давая понять, что этого достаточно. – Когда его отец женился на дочери Адели, он был бухгалтером. Но не любил бухгалтерию и завел свое дело – начал торговать обогревателями. Продает и кондиционеры. По всему Нью-Джерси! Адель говорит, что он очень преуспел.

Итак, у внука Адели есть деньги. Сара улыбнулась. Она так и видела, как мать и Адель готовят почву. И с чего ей роптать? Все может обернуться замечательно.

– Я познакомлюсь с ним, – пообещала она.

Но вечером в метро, на обратном пути из Бруклина, ее мысли занимал не врач, а Чарли Мастер.

В «Сарди» она, конечно, пококетничала. Осторожно обозначила его возраст, а он, без сомнения, разжегся интересом. Но он тоже вел себя осмотрительно, и она догадывалась о причине.

Он не собирался делать ничего, что могло, если что-то пойдет не так, поставить под угрозу выставку работ Теодора Келлера. Он искренне переживал за их начинание, и Сара это уважала. Итак, он наполовину тянулся к ней, а наполовину хотел ограничиться профессиональными отношениями. Тем интереснее будет его соблазнить.

Саре Адлер нравилась ее работа. Она любила своих близких. Почитала родную веру. Но время от времени ей нравилось и нарушать правила.

Сара Адлер не была девственницей, но родителям незачем знать об этом.

Чарли Мастер – интересный мужчина в годах, и ей хотелось познакомиться с ним поближе. Она хотела научиться тому, что он знал. И он, конечно, не был евреем.

А потому – под запретом.

Об этом явно стоило поразмыслить.

На другой день она принялась набрасывать план выставки. Ей показалось, что гармония улучшится, если у них будет больше образчиков творчества Келлера в определенные периоды жизни. Она отметила таковые и вчерне составила каталог. Текст предоставит Чарли Мастер, но она выделила полдюжины обязательных, по ее мнению, тем.

У галереи был хороший рассылочный список, но ей пришло в голову, что пригодится и другой, с перечислением коллекционеров и заведений, которые приобрели работы Стиглица и Ансела Адамса. Она пометила и это, спрашивая у Чарли, где можно разжиться этими сведениями. Затем отослала ему весь материал после того, как показала хозяину галереи.

«Соблазню я вас или нет, мистер Мастер, но выставка будет чертовски хороша», – подумала она. И стала ждать.

Он не влюбился с первого взгляда. Через десять дней после того, как он получил материал, они встретились в небольшом офисе около Колумбийского университета и пару часов просматривали коллекцию. Вместе отобрали еще пять снимков, а один изъяли.

Сара действовала на удивление грамотно, но оставалась скромной. Ему это понравилось.

– Это моя первая выставка, и мне надо многому научиться, – призналась она. – Ужасно боюсь напортачить.

– Вы отлично справляетесь, – заверил ее Чарли.

На следующей неделе они встретились в галерее. Сара представила ему подробную схему и показала, как будет выглядеть экспозиция.

– По-моему, выглядит хорошо, хотя точно не скажешь, пока не начнешь развешивать работы, – похвалил Мастер. – Но на бумаге все просто замечательно.

Когда Сара отошла, он польстил и хозяину:

– Похоже, у нее настоящий талант.

– Намедни просидела до десяти вечера, проверяла рассылочные списки, – ответил тот. – Это достойно уважения.

Спустя несколько дней Чарли пригласил ее на ланч и познакомил с одним известным ему коллекционером. Тот был впечатлен.

– Похоже, она молодчина, – заметил он после и усмехнулся. – А за этими очками… бушует пламя!

– Вы так думаете? – произнес Чарли.

– А сами не проверяли?

– Гм… – сказал тот. – Пока еще нет.

Он подумал, что мог бы стать ей наставником.

Когда это произошло, все получилось случайно. Однажды вечером он возвращался с собрания и вдруг сообразил, что находится неподалеку от галереи. Увидев свет и повинуясь порыву, он заглянул внутрь. Сара была одна и, судя по выражению ее лица, обрадовалась ему.

– Я уже собралась закрываться.

– А я случайно шел мимо. Подумал еще разок взглянуть на помещение.

– Ступайте прямо вперед.

Комнат было две. Чарли вошел во вторую и остановился, изучая стены.

– Добавить света? – крикнула она.

– Нет, спасибо. Теперь можно и домой. Чем вы сегодня заняты?

– Вообще-то, моя подружка выступает в маленькой театральной труппе. У них сегодня какой-то спектакль – даже не знаю какой, – но я обещала быть.

– Заманчиво.

– Может быть. Хотите пойти?

Чарли помедлил, колеблясь.

– Сколько же лет я не бывал в таких театрах? – улыбнулся он. – Почему бы и нет?

Театр находился в Вест-Виллидже – вернее, в подвале типового дома из коричневого песчаника. На тротуаре болталась пара-тройка молодых людей. Один держал кружку с кофе. Однако дверь в подвал была заперта. На клочке бумаги было написано: «Сегодня спектакля нет».

– Приехали, – сказала Сара.

– Может быть, зрителей не набрали, – предположил Чарли.

– Это им не помеха, – сказал тип с кружкой. – Джулиан заболел.

– А Марк? – спросила Сара.

– Он поругался с Хельгой.

– Ох…

– Может, завтра, – сочувственно сказал тот.

– Извините меня, ради бога, – обратилась Сара к Чарли. – Напрасно я вас позвала.

– Знакомая история, – непринужденно отозвался Чарли. – Не хотите перекусить?

Они пошли через Виллидж, присматриваясь к ресторанам и кафе. Нашли небольшую итальянскую тратторию, заказали кьянти и пасту. Чарли усмехнулся: