и желавшего на первых же порах придать ему как можно больше блеска, а потому и не скупившегося на приглашение, на самых заманчивых условиях, самых знаменитых сотрудников, каковы: Бальзак, Александр Дюма-отец, Эжен Сю, Жорж Cанд и др. В своих Воспоминаниях, вышедших под заглавием «Воспоминания парижского обывателя», Верон так рассказывает об этом:

...«Печатанию «Вечного Жида» предшествовал роман Жорж Санд под заглавием «Жанна». Этот маленький шедевр, так сказать, послужил резкой разграничительной линией между прежним «Конституционнелем», который заканчивал свое существование, и новым, которому я старался завоевать доверие публики.

Получение в назначенное время рукописей, выбор заглавий, интереса, сюжета, – все это было так важно для того, чтобы вернуть «Конституционнелю» многочисленных подписчиков, что я просто и сон потерял.

Я печатаю тут три письма Жорж Санд, которые ясно показывают все мои страхи и нетерпения, а также и то, с какой любезной добросовестностью она старалась успокоить их»…[763]

В книге Верона, однако, приводится по три, а целых четыре письма Жорж Санд, но они не все относятся к «Жанне», а касаются другого романа, как мы сейчас увидим. Но пока вопрос о помещении Жанны в газете Верона не решился окончательно, прошло немало времени. И вот целый ряд писем старика Делатуша к Жорж Санд посвящен всем этим переговорам и расчетам – и, наконец, благополучному улаживанию дела с Вероном и подписанию договора.

Из этих же писем мы узнаем, однако, что и роман, и героиня первоначально назывались не Жанной, а Клавдией, и что потом почему-то она была переименована, а имя Клавдии было передано одному из второстепенных действующих лиц в романе – хорошенькой, взятой в господский дом в виде горничной, деревенской подруге молодой барышни Мари де Буссак (очевидно, списанной с деревенской же горничной, подруги Соланж, называвшейся Люс или Люси). Делатуш пишет по этому поводу Жорж Санд накануне подписания контракта с Вероном:

Вторник.

«Я только что приехал из Онэ (Aulnay), мой дорогой и неустрашимый работник, и нашел ваш контракт вместе с письмом от Верона, который еще не прочел его, но который по-прежнему одержим бесом деятельности и столь же подвижен, как черт, как говорится.

Я отвечал ему, что все остается по-старому в наших намерениях, кроме имени героини. Он соглашается на «Жанну». Будьте же покойны и не сожалейте о том, что я влюбился и пристрастен к «Клавдии». Я изменю ей из-за «Жанны», раз Вы это прикажете... Завтра вы можете подписать договор. В котором часу я могу привести к вам Верона?..

Ах, вот г. Верон самолично входит ко мне... Завтра, если вы не имеете никаких возражений, договор будет отнесен к вам между 4 и 6 часами вашим счастливым «поверенным в делах», а его спутником будет г. Ворон. Что вы на это скажете? Напишите мне, если можете, словечко вечером...»

Выпущенная нами часть этого неизданного письма посвящена вопросу об установлении сроков, в которые Жорж Санд обязывалась мало-помалу представлять Верону рукопись «для безостановочного печатания романа, начиная с 25 апреля».

Жорж Санд, по-видимому, сначала написала: «обязуюсь еженедельно представлять фельетон», тогда как Верон желал, уплатив вперед 10000 фр., – получить разом и весь роман, и лишь полагаясь на такое аккуратное и постоянное доставление рукописи, которое делало возможным беспрерывное печатание, «как если бы вся рукопись была в его руках», соглашался получать ее по частям. Договор касался и другого, не готового еще романа, тоже обещанного Верону. Кроме того, оказалось, что нужно в неделю не один, а минимум 5 фельетонов. Поэтому Делатуш советовал пропустить слово «еженедельно», а написать: «обязуюсь поставлять рукопись для безостановочного печатания», дабы не вышло недоразумений. Эти недоразумения, тем не менее, возникли из-за непривычки Жорж Санд работать на срок и из-за невозможности выполнить взятое на себя перед Вероном обязательство, а также из-за некоторых других причин, о которых речь будет ниже. И в «Конституционнеле» только и была напечатана одна «Жанна».

24 апреля Делатуш сообщает Жорж Санд, что на другой день появится пролог «Жанны». И действительно, 25 апреля читатели «Конституционнеля» прочли очаровательные страницы этого вступления, повествующие о том, как три веселых путешественника: молодой дворянчик – Гильом де Буссак, «судейский» – Леон Марсилья, и богатый англичанин – сэр Гарлей, внезапно находят, среди мрачных друидических дольменов близ Тулля, спящую крепким сном невинности пастушку Жанну, шутливо загадывают о ее грядущей судьбе и являются бессознательными пророками, т. к. все их шутливые пожелания впоследствии так или иначе сбываются, – но далеко не весело и не радостно для бедной Жанны.

Гильом, оказывающийся молочным братом Жанны, вновь встречает ее через 4 года – этим начинается сам роман – в минуту смерти ее матери, деревенской знахарки, почитаемой всеми крестьянами за колдунью. Она сохраняла в глубине души какие-то смутные древне-галльские языческие предания и верования, которые и передала дочери, наряду со знанием целебных трав, заговоров от болезней скота, и с какими-то инстинктивными социалистическими отрицаниями земельной собственности (земля – Божья!), всякой собственности вообще и с преклонением перед древней общиной.

(Между прочим, в этом романе Жорж Санд впервые с нескрываемым сочувствием говорит о тех, впоследствии восхвалявшихся ею в «Письмах Крестьянина Черной Долины» и в «Histoire de ma vie», общинных выгонах или пустырях, которые сохранялись в Берри со времени седой галльской старины; и это не ускользнуло от внимания наших славянофилов и было приветствуемо ими, как важный аргумент в пользу защиты ими общины).[764]

Мать и сестра Гильома берут сироту Жанну в дом в качестве не то горничной, не то молочницы, и тут она подвергается любовному преследованию со стороны романтически влюбленного в нее Гильома и со стороны чувственно-грубого Марсилья, в то время как сэр Гарлей, – один из бесчисленных встречающихся в романах Жорж Санд благородно-комических англичан, – тайно и сдержанно любит ее и явно предлагает ей руку и сердце, чтобы спасти ее от Марсильи. Гильом вовремя одумывается, тем более, что имеющая на него виды для собственной дочки супрефектша, госпожа де Шармуа, наговаривает ему, будто Жанна – незаконная дочь его отца, следственно – его сестра (что оказывается ложью). Но Марсилья не унимается, несмотря на все протесты Жанны и, наконец, собирается хитростью и силой завладеть ею. Жанна спасается, выпрыгнув из окна, и хотя не убивается сразу, но, тем не менее, вскоре умирает, поручая свою «милую барышню Мари» сэру Гарлею и благословляя их на брак. Как Шиллеровскую Жанну д’Арк, смерть настигает ее тогда именно, когда в ее чистое сердце закралось что-то похожее на любовь к исконному врагу