что сирийцы были готовы остаться до конца Рамадана и праздника Ид.

Еще хуже было то, что в израильскую прессу просочился последний текст нашего договора, заключенный в скобки, в котором были показаны уступки, которые Сирия предлагала, не получая ничего взамен. Шара подвергся резкой критике на родине. По понятным причинам это смущало и его, и Асада. Даже авторитарные правительства не застрахованы от влияния общественного мнения и влиятельных групп интересов.

Когда я позвонил Асаду с предложением Барака подтвердить обязательства Рабина и провести демаркацию границы на их основе при условии, что переговоры по Ливану также начнутся, он выслушал меня без комментариев. Через несколько дней Шара позвонил Мадлен Олбрайт и отклонил предложение Барака, заявив, что сирийцы начнут переговоры по Ливану только после согласования демаркации границы. Они уже однажды обожглись, проявив гибкость и уступчивость, и не собирались повторять ту же ошибку.

Совершенно очевидно, что Барак использовал американского президента и злоупотреблял им. Нет сомнений и в том, что его личный стиль способствовал провалу переговоров. Барак был навязчиво скрытен и не способен установить доверительные отношения даже со своими ближайшими советниками, не говоря уже о пресловутых подозрительных сирийцах; он был микроменеджером и помешанным на контроле человеком с резкими манерами и скудными дипломатическими способностями. Непонятно только, почему, сосредоточившись на сирийском направлении и упустив из виду другие насущные вопросы внутренней и внешней политики, Барак удержался на грани прорыва. Один из тезисов, выдвигавшихся впоследствии в Израиле, утверждал, что Барак на самом деле не хотел мира с Сирией и манипулировал своей командой экспертов, чтобы раскрыть истинное лицо сирийцев или, наоборот, использовать провал переговоров для оправдания своего решения удерживать Голанские высоты. Глава израильской делегации на мирных переговорах с Сирией отверг это макиавеллистское объяснение. Лично участвуя в планировании и подготовке саммита, Саги был убежден, что Барак изначально имел благие намерения, но ему не хватило мужества не отступать от намеченного курса. Используя метафору из своего военного прошлого, он сравнил Барака с десантником, который ночью стоит у двери самолета "Геркулес". Он не видит земли. Видя только темноту и неизвестность, он боится сломать ноги при падении на землю. По мнению Саги, Барак выглядел целеустремленным, когда садился на метафорический "Геркулес", направляющийся в Шепердстаун, но затем струсил и не смог набраться смелости, чтобы выпрыгнуть.

Хотя Барак был ответственен за неудачу в Шепердстауне, он убедил Клинтона предпринять еще одну попытку стать посредником в заключении соглашения, пригласив президента Асада на встречу в верхах в Женеве 26 марта 2000 года. Идея заключалась в том, чтобы Клинтон стал рупором Барака на решающем или решающем саммите с Асадом. Клинтон убедил Асада приехать в Женеву, сказав ему, что Барак обещает сделать новое серьезное предложение. Барак предложил лично приехать в Женеву, чтобы Клинтон смог организовать челночный обмен между ним и Асадом, а затем свести их вместе для заключения сделки. Предложение о трехсторонней встрече было вежливо отклонено Клинтоном. Барак сообщил Клинтону о своих итогах только за час до президентской встречи, и они оказались невероятно разочаровывающими. Помощники Клинтона были в шоке, да и сам он был весьма расстроен, чувствуя, что его подвел Барак, который возлагал на него столь большие надежды перед встречей. Проявив гибкость по таким незначительным вопросам, как сокращение числа людей на станции раннего предупреждения на горе Хермон и уход с Голанских высот за два с половиной года вместо трех, Барак, тем не менее, согласился на то, чтобы граница проходила в 400 м от береговой линии, как это было показано на фотокарте 1967 года. Иными словами, Барак не одобрил "залог Рабина", который для Асада был непременным условием урегулирования. Будучи микроменеджером, Барак также пошел на то, чтобы подготовить полный сценарий для использования Клинтоном на встрече с Асадом. В манере, которую американский госсекретарь расценил как довольно покровительственную, Барак заявил, что президент может импровизировать во вступительных словах, но описание потребностей Израиля должно быть процитировано слово в слово.

Клинтона сопровождали Мадлен Олбрайт, Деннис Росс и Мартин Индик, Асада - Фарук аш-Шара и его переводчица Бутайна Шаабан. На встрече Клинтон напустил на себя мужественный вид и с большим драматизмом объявил, что Барак, на основе "общепринятой границы", готов уйти с Голанских высот в рамках мирного соглашения. Асад тут же заявил, что это создает проблему. В чем же заключалась проблема? Проблема в том, что граница должна быть "общепринятой". Клинтон неубедительно объяснила, что любое соглашение должно основываться на общепринятой границе, но Асад повторил, что это проблема. Через восемь минут встреча была фактически закончена. Хотя Росс предупреждал Барака, что Асад не согласится с его "нижними строчками", он был ошеломлен таким категоричным отказом. Он пришел к выводу, что Асад просто не заинтересован в заключении сделки. Клинтон спросил, может ли он пройтись по всем пунктам, и Асад кивнул. Следующим пунктом Клинтона было то, что 4 июня устраивает Барака, но он хотел бы убедиться, что Израиль сохраняет суверенитет над водой Галилейского моря и реки Иордан и что поэтому линия границы не должна касаться ни одной из них. Асад ответил, что в таком случае израильтяне не хотят мира. Клинтон сказал, что речь идет только об узкой полоске земли вокруг озера, и попросил Росса показать Асаду фотокарту Голанских высот 1967 года. На карте была изображена линия, проходящая по восточному берегу Иордана и Галилейскому морю, а полоса земли, которую Барак предлагал сохранить, была четко очерчена. Асад заявил, что это невозможно. Он также отклонил израильское предложение о предоставлении участка внутренней территории в Хаме, на южной стороне озера, в обмен на сохранение полосы земли на северо-восточной береговой линии. "Озеро всегда было нашим, - воскликнул Асад, - оно никогда не принадлежало им. . . . К востоку от озера не было евреев". По словам Асада, он не продержится у власти и одного дня, если согласится на то, о чем просит Барак. В течение двух часов Клинтон пытался найти общий язык с сирийским президентом, но безуспешно. Клинтону казалось, что отказ Израиля в Шепердстауне и утечка рабочего документа в израильскую прессу смутили Асада и разрушили его хрупкое доверие. Хотя отсутствие доверия было одним из факторов, способствовавших этому, основной причиной разрыва стали предложенные условия: Асад отправился в Женеву, чтобы подтвердить старую границу в соответствии с залогом Рабина; Барак предложил провести новую границу.

В своем "Дамасском дневнике" Бутайна Шаабан рассказывает о Женевских переговорах с точки зрения сирийской стороны. Одним из основных моментов, который можно выделить из ее рассказа, является недоверие