был лишь итог длительной и усиленной стимуляции нервных клеток на чувствительных интимных местах тела, простая физиология, никоем образом не относимая к блаженству, а скорее являющаяся следствием нервного истощения, переизбытка страха и перегрузки мозга. Впрочем, осознавая это, тем больше было его удовольствие смотреть на сокрушенный плач девушки, упавшей в объятия оцепеневшей сестры, на ее нечеловеческое отчаяние, ужас, презрение к самой себе, когда за стихнувшими приливами наслаждения к ней пришло осознание, что же она только что сделала.

— Ты кончила… — произнес тяжело дышащий Синдзи, перекрывая ее глубокий судорожный плач. — Ты кончила, несмотря на то, что была безжалостно изнасилована и что тебе пришлось отсосать член собаки. Ты кончила после того, как двух твоих сестер разорвали членом, как их сломили, оттрахали до потери сознания, словно последних сучек. Браво.

— Нет… Не-ет… — проскулила та, моментально залившись слезами и всхлипнув из-за просочившихся соплей. — Не-е-е-ет!.. Нет-нет-нет…

— Сестренка… сестренка… — дрожащим хриплым голоском протянула Нозоми, сама не понимая, что происходит и почему она плачет, но разревевшись вместе с ней и только повторяя: — Сестренка!.. Сестренка-а-а…

Хикари, тоже пришедшая в чувства, чуть приподнялась, с отрешенным видом рефлекторно пережевывая сперму во рту, подняла пустые глаза и будто только сейчас ощутила, что в ее попке все еще находился собачий член, а затем растянулась в отвратной болезненной гримасе и протяжно измученно заскулила. Учащенно дышащий Макс с радостной мордой забил хвостом по спине девушке, чуть покрутился, а потом вдруг вырвался из хватки ее плоти, когда эрекция спала и его член уменьшился до стандартных размеров. Освободившись, он весело гавкнул и, бодро подпрыгивая, начал крутиться вокруг своих хозяек, трех разбитых, опустошенных, сокрушенно ревущих сестер.

А Синдзи, к этому времени уже успевший отдышаться и прийти в норму, в последний раз окинул взором девушек — трясущуюся Нозоми, рыдающую Кодаму и конвульсивно подергивающуюся плачущую Хикари — подошел к последней и бросил к ее ногам пропуск.

— С этим ты сможешь попасть к Тодзи. Понимаю, что тебе не до того, но все же советую поторопиться — он сейчас, кхм, тоже не в лучшем положении. Что ж, было приятно с тобой пообщаться, спасибо за знакомство с сестрами, Макса не ругайте — такова уж природа зверя. Ну и, собственно, прощай.

Собрав все свои вещи, он подмигнул дрожащей и подергивающейся в луже спермы Хикари, которая нашла в себе силы поднять на него пусть и истощенный, надорванный, но все-таки еще живой и слабо светящийся на самом дне взгляд, а затем направился к выходу, и уже у двери хлопнул себя по голове.

— Ах, да! Забыл, зачем приходил, — улыбнувшись, Синдзи вернулся к ней, достал из сумки сотовый и бросил его на диван. — Телефон твой вернуть, вот зачем. Я же обещал.

Покинув одиноко возвышающийся средь полосы деревцев на фоне высоток дом, Синдзи решил вернуться на базу НЕРВ. Он был утомлен, даже вымотан, но больше всего его мучила назойливая боль в груди, навязчивая тяжесть, с каждой прошедшей минутой все сильнее давящая на сердце. Занудный мозг пытался объяснить это перерасходом сил, изнурением, что являлось следствием его безудержного образа жизни, но Синдзи знал истинную подоплеку своего состояния. Хотя в одном они сходились — тело было на пределе и вряд ли сможет выдержать еще одно такое приключение. Конечно, оно не развалится на части, но кровоток по венам скакал, словно трафик с окружной магистрали на забитую пробками центральную улицу, эрекция возникала все тяжелее, а возбуждению все сложнее было скрыть боль от стимуляции, сколь бы нежной она ни была. Его мучила тахикардия, сердце с каждым ударом словно впивалось иглой в грудь, у него возникала отдышка без причины, он перестал чувствовать аппетит, вкус пищи, его даже больше не тянуло в туалет. Синдзи чувствовал, что он исчерпал все даже самые резервные ресурсы организма и сейчас существует на автомате, по инерции, и если не прекратит — ему конец. Чтобы понять это, уже не нужно было больше глотать иллюзорные пилюли, которые охотно скармливало ему воспаленное подсознание, теперь тело не покупалось на этот блеф и отчаянно требовало прекратить.

Но Синдзи не мог.

«Сдаться, когда я в шаге от конца? Да черта с два! После всего пройденного пути я скорее рухну и зубами буду грызть асфальт, проползая по сантиметру в день, чем вот так опущу руки. Нет, я сделаю это, мы сделаем. Правильно, не стоить тревожиться, все в любом случае будет хорошо. Ведь я здесь, я рядом, стоит лишь приоткрыть душу — и я начну. Дай мне лишь одну искорку, один лучик, и все проблемы рухнут».

«Еще… чуть-чуть… просто подожди…»

Двигаясь, словно в тумане, Синдзи добрался до Геофронта, даже не взглянув на охрану, спустился глубоко под землю в исследовательскую лабораторию и только там смог перевести дух, отлежавшись в приемной клиники. Когда давление на сердце чуть отлегло, Синдзи проблевался в туалете, потом накачал себя двумя банками кофе из автомата и отправился к доктору Акаги.

Женщина приняла его с прохладцей, хотя вряд ли то было из-за последнего аттракциона с накачиванием грудей. Она сама едва держалась на ногах, тоже страдая от жуткого переутомления — под ее глазами налились тяжелые мешки недосыпа, зрачки помутнели, немногочисленные слова выходили почти без эмоций. Что-то давило на нее, Синдзи мог это чувствовать без слов, и была это не боль — не физическая и не душевная. Рицко смотрела сквозь него, обреченно и равнодушно, и он понял, что женщина сдалась.

Однако его самого грызло ощущение глубокой тоски, такой, что руки опускались при каждом действии, поэтому они оба предпочли умолчать о своем состоянии и сосредоточиться на работе. Синдзи быстро прошел тесты, которые должны были проводиться регулярно, сдал анализы, проверился на травмы, а затем, уже наедине, Рицко стала объяснять ему, как пользоваться МАГИ. Она четко выполнила свою часть уговора, доступным языком разъяснив принцип интеллектуального алгоритма распознавания команд, с которым не нужно было заучивать сложный язык программирования и разбираться с консолью, а затем показала, как осуществляется открытый доступ к необходимым базам данных.

Обучение прошло до поздней ночи, и только когда Рицко, проглотив какие-то таблетки, сказала, что ей нужно идти на операцию, Синдзи благодарственно кивнул и остался в кабинете продолжать изучение машины. Лишь на выходе женщина неуверенно остановилась, повернула к нему голову и сухо сказала:

— Тесты выявили у тебя шизофрению.

— Я знаю, — улыбнулся Синдзи.

— Хорошо. Тогда… я пойду, наверное.