Но все–таки он продолжал двигаться. Если ранен — то не смертельно.

Эдвард резко выдохнул. Красная линия на тактическом экране вдруг разветвилась! Теперь в пространстве шли два чужих объекта: относительно массивный и совсем маленький. Массивный — надо понимать, тот самый корвет — начал разворот по очень крутой дуге, с явным намерением рвануть, пока еще цел, от Архелона подальше. Вот, значит, зачем он так курс прокладывал… А маленький — что это, черт возьми? катер? посадочная капсула? — что бы это ни было, оно шло…

Вниз.

Прямо на Архелон.

У Нараяна было не больше секунды, чтобы принять решение.

— Отставить атаку корвета! Гравилуч!

В движениях Эдварда ничего не изменилось, но Нараян знал, что приказ понят. Сейчас, сейчас… еще секунды две–три… Вот она, чужая капсула. Падает. Мы ее подцепим гравилучом и втянем на борт. И тогда посмотрим — что там за подарок.

Так бы все и произошло, если бы Архелон не вмешался в операцию. На высоте около ста километров капсулу стали догонять продолговатые тела — зенитные ракеты, понял Нараян с опозданием. Розетка разрыва. Еще одна. И еще. Было непонятно, задета капсула или нет, но ее курс теперь стал непредсказуем. Эдвард еще пытался что–то сделать, но Нараян знал: бесполезно. Она падала. Неизвестно куда, в самое сердце проклятого Экваториального континента, в зеленое болото…

Все.

Нараян повернулся к проектору — задвигал винтами, накладывая рамку на район падения чужака. Всмотрелся. И выругался так, что Эдвард, у которого санскрит не был родным языком, удивленно вскинулся.

— Вертолеты, — объяснил Нараян сквозь зубы. — Вертолеты «бессмертных». Мы напоролись как раз на их акцию… — он не сдержался и произнес длинную санскритскую фразу, где упоминались сразу несколько богов в весьма необычном контексте, не богословском, а скорее анатомическом. — Теперь они эту штуку и подберут. Ну что за невезение…

Эдвард пожал плечами.

— Мы все равно не имеем права действовать на поверхности планеты. Бесполезно сожалеть.

— М-да… — Нараяну было все–таки обидно. — Упустили… Что, интересно, у них там за операция, в таких дебрях?

Эдвард пожал плечами еще раз.

— Это как раз понятно. Смотри, вот малое плоскогорье, а вот большое, — он вывел на экран карту. — А вот район падения нашей штуки. Видишь, он как раз на прямой линии между ближайшими точками одного плоскогорья и другого. А в пещерах под плоскогорьями живут повстанцы, и вот по этому пути они наверняка гоняют караваны, когда им надо что–то переправить из одного поселения в другое. А «бессмертные» их ловят. Перехват каравана — самое вероятное объяснение.

Нараян промолчал.

— Если хочешь, можешь посмотреть, как они нашу капсулу будут подбирать, — предложил Эдвард. — Вдруг что выяснится…

— Не хочу, — сказал Нараян. — Я хочу знать совсем другое. Задача тебе, как штурману. Куда эта капсула направлялась? Возьми запись траектории ее движения и… ну, не мне тебя учить. Куда она должна была попасть, если бы возмущений не было?

Эдвард кивнул, вызвал на экран навигационную программу и погрузился в расчеты. Уже минуты через четыре он получил результат. Но что–то его, кажется, не устроило. Он нахмурился, вызвал программу заново и принялся пересчитывать. Минута, другая… Эдвард посмотрел на данные, нахмурился еще сильнее и стал пересчитывать еще раз.

— Ну давай уже, — не выдержал Нараян. — Ты же давно посчитал все. Что получилось?..

Эдвард поднял голову. Он был задумчив.

— Извини, командир, — сказал он как–то медленно. — И правда, я больше считать не буду. Бесполезно. Результат однозначный. Целью этой штуки был Белый Дракон.

— Посадочная капсула, — сипло сказал Кашалот.

Рао кивнул. Да, посадочная капсула, без сомнений. Она плюхнулась в очень неудобном для инженерных действий месте — прямо посреди болота, которое, похоже, было бездонным — и не затонула только потому, что успела выпустить опорные плоскости, как раз, видно, на такой случай и предназначенные. Рао слабо разбирался в планетной навигации. Не его это было дело. Но раз эта штука здесь упала — значит, был корабль, который ее выпустил? Как интересно. Модель капсулы, ее форма… все совершенно незнакомое, видеть такие не приходилось никогда. Неужто не наша?..

Ладно. За самой капсулой можно послать «альбатроса», это успеется. А нас сейчас интересует простое: что у нее внутри?

— Постучимся? — предложил Штоф, досылая патрон в ствол своего бронебойного ружья.

Рао поднял руку, останавливая его. Тут следовало подумать. Ружье — хорошо, оно хоть и короткоствольное, но на таком расстоянии башню легкого танка может насквозь пробить. Уж не говоря о человеке. Ну, а если это свои все–таки? Если какой–нибудь важный офицер там сидит? Уж лучше поосторожничать.

Рао повернулся к Кашалоту, который по–прежнему тащил свой пулемет.

— У тебя пули обычные? Дай–ка ему очередь в стенку. Вон туда, в пояс…

Кашалот зверски ухмыльнулся, перехватил пулемет в боевое положение и вдавил гашетку. Рао привычно сморщился от грохота. Пули от странного аппарата, как и следовало ожидать, отскакивали. Секунды через две Рао сделал знак рукой: хватит.

Если внутри капсулы кто–то сидит и он не идиот, он поймет этот обстрел правильно: как вежливое предложение познакомиться. Вряд ли он думает, что «бессмертные», обнаружив такую штуку, могут запросто уйти. Значит, вылезет сам.

А не вылезет — пожалеет.

— Ждем, — объявил Рао, поднимая забрало и закуривая.

Не повезло. Операция с караваном, считай, уже закончилась, когда по небосводу вдруг чиркнул след от падающего тела. Ну что тут делать? Рао вызвал один из «ястребов» и, пожелав Родригесу удачи, отправился к месту падения небесной штуки. Благо полету было всего–то минуты три. Рядом совсем она упала.

Из рядовых с ним полетели четверо: Кашалот, Кнут, Штоф и Червяк. Прочие остались помогать второму взводу разбираться с пленными. И с грузом.

Он покосился на ребят. Кашалот стоял как обычно: скала скалой. Идол каменный, древний, с чудовищной изуродованной рожей. Кнут был неподвижен и незаметен; его вообще было трудно заметить, пока он не начинал убивать. Штоф стоял расслабившись, здоровенный, несимметричный, нескладный, с торчащим под комбинезоном горбом — когда–то во время Возраста воспитания ему сломали спину, и от списания его тогда спасла только злость. И Червяк… ну, он Червяк и есть (Рао поморщился). Гвардия. Избранные воины. Боевая элита империи.

Самому Рао повезло, его уже лет в тринадцать выбрали для подготовки в офицеры. А вот тем, кто годился только в рядовые, в Возрасте воспитания приходилось тяжко. Многие или становились калеками, или навсегда ломались психически; их списывали в трэш.

Зато из оставшихся получались солдаты, которые не боялись уже ничего.