— Всё очень просто, я вживил в её тело несколько мощных магнитов со встроенным таймером. Они включаются три раза в месяц и срабатывают на железные балки, которые есть в любом здании. Конечно, это доставляет Алисе некоторые неудобства… — он заметил, как я помрачнел, и хмыкнул: — Что, с тобой не поделились подробностями? Да, девчонке очень, очень больно, когда она «летает». Магниты повреждают её мышцы, и она испытывает сильную боль. Я бы даже сказал — невыносимую.

— Больной ублюдок…

— Меня часто так называли, но я предпочитаю термин «гений», — Чернокнижник фыркнул. — Гениев часто не понимают… Но, кстати, я же говорил, что это был секрет? Я имею в виду не то, что я — гений, а магниты и Алису. А то, что знают двое, уже не секрет… Так что мне придётся тебя убить.

В пещере опять повысилась температура, и Чернокнижник вонзил руку себе же в грудь, вытащил из неё сферу, горящую чёрным огнём, крепко сжал кулак и раздавил её. Жидкое пламя брызнуло во все стороны, мне пришлось пожертвовать двадцатью Тенями, чтобы закрыться от удара, и всё равно одна капля попала мне на руку — на мизинец, первая фаланга которого моментально обуглилась и отпала. Я заглушил боль, чтобы не отвлекаться, и попытался снова его уболтать:

— Ты же понимаешь, что тоже умрёшь? Как ты собираешься выполнять свои злодейские планы?

— Умру? Нет, — Чернокнижник покачал головой. — Я разделил своё магическое ядро на несколько частей, и это… — он вытянул перед собой ладонь и демонстративно стряхнул с неё остатки чёрного огня. — Это лишь одна десятая моей магической сущности. Остальное восстановится в течение нескольких недель. А ты, охотник, можешь таким похвастаться? — ему не нужен был мой ответ, он сразу же продолжил: — Нет, конечно, не можешь. Но не переживай, я соберу твои останки, сошью, волью в них немного жизни — самую малость, но достаточно, чтобы запустить твоё сердце… И может быть… Может быть, ты станешь достойным женихом для моей дочери…

Что ж, другого выхода у меня не было. Только Распыление. Я не хотел использовать эту способность — в последний раз я активировал её, когда только-только попал в этот мир, в поезде с наёмными убийцами. И тогда она отняла у меня уйму сил и сделала почти полностью беспомощным. Разумеется, за несколько месяцев я значительно усилился, однако высока вероятность, что Распыление опять истощит мой магический резерв до дна, и вот тогда я останусь перед Чернокнижником в уязвимом положении. Но время на размышления закончилось — стены пещеры уже раскалились докрасна, дышать было тяжело, я чувствовал, как пот испаряется с моей кожи. Над головой Чернокнижника расцветал огненный бутон, сияющий потусторонним фиолетовым цветом. Я сконцентрировался и распылил своё тело, превратил его в густой дым, который сплошной стеной полетел на Чернокнижника. Тот растерялся от неожиданности и шарахнулся назад, но было поздно. Если объяснять научным языком, то молекулы моего тела прошили его насквозь, разрывая связи между молекулами его тела. Чернокнижник умер мгновенно, и магический взрыв, спровоцированный им, затух. Фиолетовый цветок закрыл лепестки и постепенно испарился.

С трудом я вернул себе привычный облик — что ж, в этот раз Распыление прошло легче, я просто пополнил магический запас кристаллами из убитых монстров. Правда, теперь мне не хватит сил, чтобы перебраться через все пещеры по теням и обратный путь придётся проделать старинным способом — пешочком. Ну и ладно — заодно насобираю побольше кристаллов для своего магазина, сражаться-то я вполне могу. Убивая монстров, я думал, как выручить Алису. Ведь по факту мой поход в Данж закончился ничем — Чернокнижник предпочёл умереть, чем помочь собственной дочери. Да и не любил он её — относился к ней как к подопытной крысе, которая должна наплодить ему кучу таких же крысят. Что же делать? Директор Колледжа магических искусств так просто не отступит. Потеряв возможность исследовать Чернокнижника, он сконцентрируется на Алисе.

Так ничего и не решив, часа через три я выбрался на поверхность. Главного монстра, который открыл Данж, я так и не нашёл — скорее всего, Чернокнижник тщательно его спрятал, не в его интересах было, чтобы какой-нибудь удачливый охотник закрыл Трещину. Увидев, что я вернулся, охранники с уважением присвистнули и помахали мне с каменной ограды.

— Да у тебя не только железные яйца, ты ещё и драться умеешь! — прокричал один из них.

— А на вид — молокосос молокососом! — гаркнул другой и заржал. — Но ты это… Ещё приходи, как оклемаешься. Может, хоть ты проклятый Данж закроешь? А то мы здесь до старости куковать будем!

Я проигнорировал их и направился к духовочной станции, всё так же, пешочком. В такси меня в таком виде всё равно не возьмут — пока дрался с монстрами, я так изгваздался, что у меня с плеч буквально свисали кишки чудовищ. Ну, может и не свисали, но заляпался я знатно. Прогуляюсь, как раз мозги прочищу. Надо ещё в больницу заглянуть, чтобы мне мизинец починили…

Свежий воздух приятно обдувал лицо. Только вот рано я расслабился — неожиданно меня скрутило сильной судорогой, я рухнул на колени, сжимая траву пальцами и стиснув зубы, чтобы не заорать. На моих руках вздулись чёрные вены, изо рта полилась мерзкая жижа. Моя кожа разлагалась и отлетала склизкими хлопьями. Перед глазами потемнело, и я потерял сознание.

Глава 10

— Привет, — поздоровался со мной обросший мужик в огромном ватнике. Спутавшиеся космы закрывали верхнюю половину его лица, из-за чего глаза выглядели как две чёрных впадины. Он сидел перед костром и жарил над огнём… крысу? Проморгавшись, я понял, что всё ещё лежу в чистом поле. Наступила ночь, на тёмно-синем небе сияли яркие звёзды. Мужик протянул мне прутик, на который была нанизан гм… весьма своеобразный шашлык, и предложил: — Угощайся.

— Нет, спасибо. Не голоден, — я приподнялся на локтях, размял шею и плечи и со вздохом сел. Осмотрел себя. Вроде бы всё нормально. Ни чёрных вен, ни разлагающейся кожи. Обычный Марк Ломоносов. Но сильно же меня приложило, если я провалялся в отключке часов шесть как минимум. Последствия от поглощения кристалла Психотроника слишком быстро прогрессируют. Я посмотрел на мужика и спросил: — А что ты здесь делаешь?

— Мой вопрос, — с укором ткнул в меня пальцем он и ухмыльнулся, обведя рукой поле перед