В новогоднюю ночь строгать и тюкать молотком! Интересно, что подумали соседи снизу?

Потом она стала наряжать елку и неожиданно опять развеселилась. Повесила последнюю игрушку. Потом развесила конфеты из подарка, который ей дали на работе.

По завершении работы достала бутылку шампанского, сама ее открыла — причем до этого считала, что не сумеет. Налила себе бокал, произнесла тост:

— За твое счастье, Наташа!

И, чокнувшись с елочной макушкой, выпила. Включила музыку и как была, в халате, улеглась на диван, чтобы тут же заснуть.

На другой день Валентин ей позвонил, поинтересовался здоровьем, Наташа ответила односложно: в порядке. Если бы кто-то спросил каждого из них, на что они обижаются, никто бы не смог ничего толкового сказать.

После праздников она видела Пальчевского на фабрике. Не так уж велика была ее производственная территория, да и совещания случались, и на них молодые люди встречались. Но и только. Уж не приснилось ли Наташе то, что Валентин ночевал в ее доме и просил оставить его у себя?

Домой в свою квартиру Валентин так и не вернулся. Как ни уверяла всех Тамара, что ее размолвка с мужем продлится не больше недели, однако на этот раз она ошиблась.

Более того, на днях она получила извещение из народного суда, куда ее приглашали на слушание дела о собственном разводе! Подумать только, муж подал на развод! Тамара громогласно уверяла подруг, что такого унижения она ему не простит.

Зря, выходит, она себя обманывала, уверяя, что Валентин перебесится и вернется.

— Ну и плюнь ты на него, — говорили ей подруги.

Нужно было срочно исправлять положение, и Тамара отправилась на фабрику, чтобы до суда поговорить с пока еще мужем.

— Валик, ну что ты в самом деле! — начала она мягко. — Обида обидой, а семья семьей. Милые бранятся, только тешатся. Не нами придумано. Давай забудем об этом дурацком инциденте!

— Забудем? — усмехнулся он. — Чего вдруг? Я ничего не собираюсь забывать. Ты при всех от меня отказалась…

— Мало ли чего не наговоришь в пьяной компании! — пыталась отшутиться Тамара.

— Ну, если продолжать твои аналогии, — что у трезвого на уме, то у пьяного на языке… У тебя ко мне больше ничего нет? Тогда я пошел. Извини, уйма работы.

— Погоди! — вспыхнула Тамара и взглянула на Валентина в упор. — Думаешь на Наташке жениться?

— Это мое дело, и оно тебя не касается.

— Ошибаешься, очень даже касается. Это, если хочешь знать, дело принципа. Если ты уходишь в никуда, это не слишком обидно. Бывает, не сошлись характерами. Но если ты уходишь к другой, вот тут-то твое дело меня и касается! Ты не боишься за свою любимую?

— Что бы ты ни сделала, каждый поймет, чьих рук это дело.

— А мне все равно. Какая разница, из-за чего тебе жизни не будет: из-за твоей ревности или из-за чужого предательства.

— Только не надо насчет предательства, — поморщился Валентин. — Надеюсь, на суде ты не станешь разыгрывать комедию, будто я предал твою великую любовь.

— Не надейся, — с ненавистью сказала Тамара. — Как раз на суде ты все получишь по полной программе: истерику, упреки, мольбы типа «вернись, я все прощу!», слезы…

— Неужели ты на суде станешь об этом говорить?

— Еще как стану! Так что подумай, прежде чем я опозорю тебя на весь город. Ты развалил нашу семью из-за другой женщины. Той, что змеей пробралась в наш дом, притворялась моей подругой…

— Тамара, подумай, что ты говоришь? — тщетно взывал Валентин.

— Говорю то, что думаю!

Их разговор Наташе тут же передали, потому что Тамара особенно не заботилась скрывать свое посещение фабрики и голос при разборках с мужем не понижала.

На суде Тамара, как и обещала, устроила настоящий спектакль с рыданиями и обмороком. Судья-женщина презрительно взглянула на Валентина и холодно объявила:

— Супругам дается три месяца для примирения. Вас, истец, я попрошу отнестись с пониманием к чувствам женщины, которая прожила с вами восемь лет. Вы уже не дети, и такая смешная причина вроде «не сошлись характерами» не отвечает серьезности вашего дела.

На выходе из суда Тамара торжествующе взглянула на Валентина:

— Не верил, что так случится? То ли еще будет!

Однако в душе у Тамары особого торжества не было. Что-то случилось в ее жизни. Нет, бывали, конечно, неудачи, но чтобы сплошная черная полоса… Такое впечатление, что олух Пальчевский был ее талисманом.

В мыслях о муже она нарочно употребляла уничижительные слова для него, чтобы не таким обидным казался его уход. Глупость, дурь! Не бывает так, чтобы семьи распадались из-за глупой шутки.

До сего времени бизнес Тамары процветал. Пальчевский даже не представлял, как богата его жена. Можно после этого считать его нормальным человеком?

А ведь она порой намекала ему, что деньги есть. Когда, например, предлагала заняться и ему каким-нибудь бизнесом.

— Тома, — вздыхал он, — для такого дела нужен стартовый капитал.

— Найдем, — успокаивала Тамара.

— Но ведь его потом отдавать придется. Зависеть от чужого дяди? Извини!

Может, она пожадничала? Проявила ненужную осторожность? Подумала, а вдруг у супруга глаза разгорятся. Не поверила, что он устоит перед большими бабками. Считала, нет таких людей, чтобы устояли. Сказала бы сразу: Валик, деньги мои, давай, вперед и с песней! Тогда бы он точно от нее никуда не делся. О, деньги, по ее мнению, держали людей друг подле друга куда крепче любви!

Теперь в бизнесе с ней случилась неприятность, каковой прежде не было — ее внаглую кинули посредники. В принципе она потеряла немного, всего пятьдесят тысяч деревянных. По курсу даже меньше двух штук баксов, но это был тревожный сигнал. Ко всему прочему, сорвалась операция, которая должна была принести Тамаре тридцать штучек зеленых. Тоже не самая большая сумма. Но курочка по зернышку клюет…

Все дело в том, что у Тамары пропал кураж. Как-то вдруг не стало желания крутиться, оригинальные идеи куда-то подевались. Потому и бизнес зашатался.

Странно, раньше, когда она дружила с Наташей, то не думала, что присутствие в ее доме рыжей красавицы так уж необходимо. А теперь поняла, что, кроме Наташки, у нее и подруг-то настоящих нет. Та сядет напротив, уставится своими зелеными глазищами, и Тамара рассказывает ей о своих печалях. Знает, всегда от души посочувствует, а успеху не позавидует. Хорошо человеку предприимчивому жить рядом с блаженными. Они придают ему вдохновение.

На днях женщины встретились в городе, и Наташка так на нее взглянула… как если бы знала о ней нечто предосудительное. Правда, потом спохватилась, маску равнодушия надела, но от Тамары ее мимолетный взгляд не укрылся. Что она может знать? Неужели Ритка проболталась?