месту засады она будет, спускаясь по просеке. Если мины выставить заранее, то бандиты смогут на них сразу попасть. Тогда в дальнейшем они будут вдвойне осторожны и смогут отступить на незаминированный участок. Оперативный отдел эту ситуацию не рассматривал. Капитаны Мимохожий и Лискутов однозначно решили, что банда двинется по дороге. А вот Одуванчиков в аналогичной ситуации повел бы свою роту через горы. Так и время минут на десять сокращается, и исключается возможность неожиданной встречи с другим противником.

Привыкший за годы службы, что в армии все решают командиры, капитан связался с начальником штаба, который во время любой воинской операции, в которой принимали участие подчиненные ему спецназовцы, спал, положив свой планшет и шлем с гарнитурой связи рядом с подушкой на табуретку. И никогда не обижался, если его будили среди ночи. Даже чувствовал некоторый душевный подъем от того, что в его компетенциях возникла необходимость. Это автоматически означало, что на пенсию Смурнову собираться еще рано, хотя жена его, как поговаривали и как жаловался сам майор, почти настаивает на этом.

Недовольство проявил один лишь дежурный по штабу, через которого только и возможно было связаться с начальником. Но словосочетание «срочно нужен» прогнало из глаз и из голоса дежурного сонливость, и он сразу соединил капитана с майором.

– Рад тебя слышать, Василий Николаевич, – бодро, словно и не спал совсем, ответил Смурнов. – Просто обстановку докладываешь или какое-либо решение требуется?

– И то и другое, Алексей Викторович.

– Слушаю.

– Прибыл в заданный район составом двух взводов.

– Быстро же ты добрался. – Майор, видимо, посмотрел на часы. – Надеюсь, без эксцессов все прошло?

– Без. Не считая того, что вертолеты на выбранной площадке приземлиться не смогли и им пришлось искать другую. Это слегка удлинило наш маршрут, но в пределах терпимого. Дальше нам пришлось идти по щиколотку в снегу, что тоже нехорошо для скорости передвижения. И скользко, и торможение лишнее – талый снег за каблуки цепляется.

– Но, если верить прогнозу, снег в горах еще не выпадал… – возразил начальник штаба.

– Однако, товарищ майор, мы шли не по прогнозу, а по снегу. Только когда ниже спустились, снежный покров исчез. А теперь главный вопрос.

– Слушаю тебя, капитан. Если смогу разрешить, разрешу.

– Товарищ майор, банда Волка село еще не покидала?

– По моим данным, еще нет. По крайней мере, телефон Волка находится или рядом с его домом, или в самом доме. Здесь погрешность определяется аппаратурой оператора сотовой связи. А оператор местный. У него аппаратура дает погрешность в сорок метров. Это в Москве хорошо, там погрешность в три метра максимум. Иногда даже этаж выяснить удается. Здесь это невозможно. Тем более в селе.

– Это, товарищ майор, неважно. Нас этаж не волнует. Но меня сильно интересует, каким путем Бацаев двинется.

– А у него есть выбор?

– Конечно. Как и у всех. Он, во-первых, может пойти по грунтовой дороге. Тогда доберется до места предположительно за пятьдесят минут. Но может и двинуть прямиком через горы. Тогда время пути сократится минут на десять.

– А он не побоится по снегу идти? Может не пожелать оставлять явные следы.

– Он до снежного уровня подниматься не будет. Ему это незачем.

– Да, капитан, мы с оперативниками такой вариант пропустили. Просчитались. И моя вина в этом тоже есть. И капитаны недодумали. Что ты предлагаешь?

– Пока я ничего не предлагаю. Но опасения у меня все же есть.

– Выкладывай.

– Согласно расчетам оперативного отдела, я должен заминировать опушку просеки с двух сторон.

– Да. Это я помню. Что тебя смущает?

– Я приказал старшему лейтенанту Скорогорохову, командиру саперного взвода, еще в вертолете подготовить мины.

– Все правильно. Так и было рассчитано.

– Но в случае, если банда Волка пойдет через горы, они сразу выйдут на минное поле, и после первого же взрыва засада будет отменена.

– Да-а, это мы просчитались… – майор Смурнов задумался. – Какие будут твои предложения? – спросил он почти виновато.

– Ждать вашего сообщения о том, где пойдет банда. Если пойдет через горы, то ее следует пропустить и лишь потом, прямо под носом у бандитов, ставить мины. Иного варианта я не вижу.

– А смогут твои саперы так тихо отработать?

– Не берусь утверждать. Но они постараются. И я постараюсь. Не отменять же операцию.

Глава восьмая

Слегка помедлив, ожидая, что его окликнут, позовут, чтобы что-то еще сказать, объяснить, чтобы расставание было более мирным, эмир Нариман вышел за калитку, постоял несколько секунд, прислушиваясь к тому, что происходит в доме, который он только что покинул. Но ничего не услышал. Дом словно вымер, хотя, помимо старого Абдурагима и Наби, там должна была находиться еще жена Наби Аймесей с двумя дочерьми и двумя сыновьями, которых он в этот свой визит так и не увидел и не услышал. Старшего сына он видел еще ребенком. О рождении второго жена сообщила Нариману по телефону, между делом. Может быть, за семь лет отсутствия Наримана Аймесей еще успела кого-то родить – этого Нариман не знал, и Гульнара ничего ему не сообщала – может быть, просто не сочла это важным. Малышу в любом случае положено уже спать. Тогда понятна тишина в доме. В окне второго этажа только что покинутого эмиром дома горел слабый приглушенный свет. И Нариман Бацаев живо представил себе картину: в маленькой комнатке спит на диване малыш, а неподалеку стоит горящий торшер, на котором висят детские стираные заштопанные колготки, которые по очереди носили старшие братья. А Аймесей склонилась над малышом и что-то шепчет ему на ушко. Может быть, даже поет колыбельную песню. У нее же, помнится, глубокий и низкий грудной голос, которым сама Аймесей даже гордится. Но эта картина только промелькнула перед мысленным взором эмира и даже не заставила его остановиться. Он вдруг осознал, что представляет Аймесей по-прежнему молодой, какой видел ее когда-то, а ведь она, скорее всего, постарела так же, как и Наби. И седины в волосах, скорее всего, у нее не меньше, чем у мужа, – они же, кажется, ровесники, или даже жена чуть старше. Но ему не было до нее дела. В молодости Аймесей была статной, фигуристой женщиной, чем сильно отличалась от всегда полноватой Гульнары, жены Наримана. Но у Гульнары было светлое привлекательное лицо и ярко-синие, обычно не свойственные дагестанкам, глаза. А у Аймесей лицо было ничем не примечательное, обыденное, смуглое и слегка унылое. Нариману когда-то очень хотелось, чтобы жены живущих через дорогу друзей тоже подружились, но женщины как-то не тянулись друг к другу, и дружбы между ними не возникло.