чего-то скорого, значительного, даже решающего в судьбе, появившееся у него ещё перед отъездом сюда, проявилось теперь с новой силой. Это не было страхом, но это было ожиданием чего-то предопределённого, подсознательно понимаемого, до конца необъяснимого и в предчувствии своём восторженного!

Гроза продолжала бушевать, однако, постепенно успокоившись, Апранин всё же собрал мысли, разлетевшиеся по сараю, и занялся излюбленным делом – размышлением о суетности жизни, о фальшивых окружающих человека ценностях цивилизованного мира, о конечности всего на земле и о неотвратимости грядущего неизвестного.

Всё о чём он сейчас думал так или иначе сводилось к одной простой мысли: зачем всё это, если оно заканчивается прахом?

Рассуждая таким образом, да ещё в грозовой, почти мистической обстановке, Юрий вспомнил своё возвращение из Вильнюса домой, во время которого он и познакомился с тем странным рыжеволосым профессором, с такой же рыжей, коротко стриженой бородкой, в клетчатых куртке и кепке, в потёртых джинсах и в оранжевых ботинках на высокой платформе.

Юрий знал, что никогда не обладал хорошей зрительной памятью, однако этого человека он почему-то запомнил сразу и в деталях. Но особенно ему запомнился их разговор в ночном купе, который произвёл тогда на него ошеломляющее впечатление. Получалось, что говорили–то они именно о том, о чём Апранин думал сейчас!

Гроза вроде бы стала слабеть, отсвечивая небо зарницами и сопровождая их запоздалым ворчанием грома, но дождь всё ещё продолжался и идти было нельзя. Наш герой снова откинулся на свою соломенную лежанку и стал перелистывать в памяти события той ночи.

Ночной разговор

Поезд уходил из Вильнюса во второй половине дня. Пребывание в нём завершалось посещением магазинов, после чего, упакованный всякими вкусностями, включая литовское пиво, настойку «999» и знаменитый литовский чёрный хлеб, Апранин, пройдя таможню и пограничный контроль, занял своё место в купе скорого поезда Вильнюс – Москва.

Надо сказать, дорогой читатель, что три дня в Литве прошли для нашего путешественника очень плодотворно и насыщенно. Прибалтийские друзья приняли Юрия очень радушно и окружили всяческим вниманием и заботой. Был осмотрен новый город и телебашня в виде гигантской светящейся новогодней ёлки. Он посетил старый город, кафедральный костёл, побродил по узким улочкам, вымощенным диким камнем и, конечно же, полюбовался вечерним видом знаменитой башни Гедеминоса, подсвеченной со всех сторон прожекторами, с трёхцветным государственным флагом Литовской Республики наверху.

Не осталась в стороне и древняя столица Тракай, со старинным рыцарским замком посреди озера и сувенирным базаром на его берегу. А татарская корчма, там же, в Тракае оказалась выше всяких похвал!

В ночном Вильнюсе никак нельзя было пропустить боулинг и бильярд с немереным количеством великолепного литовского пива! В довершение ко всему последний вечер был посвящён замечательному погребку в одном из подвальчиков старого города, с фольклорной музыкой, шашлыками и знаменитой «Саманей» – литовской самогонкой!

Ясное дело, что утомлённый, отравленный и угнетённый отдыхом организм Апранина вынуждал его самого сидеть теперь в купе, по возможности не двигая головой и вообще ничем, и стараться трясущимися руками не пролить драгоценное пиво в запотевшей бутылке, что было единственной надеждой на возвращение к жизни.

Слава Богу, наконец, поезд тронулся, миновал станцию и вскоре покинул гостеприимный город.

Юрий был в купе один и его это чрезвычайно радовало, так как можно было без тени смущения завалиться спать, тем более что постели на всех полках были уже застелены, а пиво выпито. Не прошло и десяти минут, как он спал ровным глубоким сном утомлённого путника, без сновидений и беспокойства.

Апранин открыл глаза от какой-то возни в купе и, как водится после подобного отдыха, сразу даже не сообразил, где находится и что происходит. Преодолев минутное замешательство собственной памяти, он, наконец, сориентировался во времени и пространстве и сел на постель.

Как оказалось, одиночество его закончилось, поскольку в купе их было уже трое. Правда, один, крупный грузный мужчина, безмятежно сопел на верхней полке, расположившись над соседом. Он, завернувшись в одеяло, спал лицом к стене. А вот разбудил его третий пассажир, который появился в купе только что и совершенно одетый, видимо перейдя из другого вагона, поскольку поезд шёл на полной скорости, что не говорило о предшествующей недавней остановке на станции.

– Прошу великодушно извинить меня, – негромко произнёс новый сосед, и, сняв кепку, положил её на стол. Затем, приподняв свободную нижнюю полку, поставил туда дорожную сумку и, повесив куртку на вешалку, устало опустился на постель.

– Попал в плацкартный вагон, – продолжал незнакомец, – хотелось отдохнуть, а там компания, просто кошмар! Вот и перебрался сюда, хорошо, что проводница оказалась покладистым человеком, – он как-то по-детски, застенчиво улыбнулся.

– А у нас тихо, – просипел Апранин чужим голосом, уже окончательно проснувшийся, и пришедший в себя. Он сделал усилие над голосовыми связками и уже более членораздельно добавил, – так что располагайтесь.

– Благодарю вас! Марк Александрович Скляров, – отрекомендовался гость, – я из Москвы, так что выспаться ещё успею, – он отодвинул занавеску и посмотрел в тёмное окно.

– Юрий Апранин, – в свою очередь представился наш путешественник, стараясь держаться бодро, – как видите, довольно бурно отдохнул в Вильнюсе, так что придётся от этого отдыха ещё немного отдохнуть и дома, – и он попытался засмеяться.

– Вы знаете, что я вам скажу, – подхватил разговор словоохотливый попутчик, – разрядка иногда бывает просто необходима человеку, – он оживился, – нужно иной раз просто, что называется, пойти в разнос, выплеснуть накопившуюся статику как в физиологическом, так и в морально-психологическом плане! – он сделал рукой широкий жест, выплёскивая эту самую статику в окно.

– Вы, судя по всему, преподаватель или психолог, – Юрий кое-как собрался и пытался рассмотреть собеседника.

– Я профессор истории, – не отводя взгляда, уже более спокойно ответил тот.

– Да, что касается разрядки, то вы, наверно, правы, но теперь неделю, как минимум, только чай, – Апранин тяжело вздохнул в сторону, сделал мученическую мину и они понимающе рассмеялись.

Сосед наверху беспокойно зашевелился и повернулся на другой бок, а собеседники, спохватившись, разом умолкли.

– Тогда, Юрий, я пошёл за чаем, гулять, так гулять, – выдержав некоторую паузу, с лукавой улыбкой прошептал профессор и осторожно вышел из купе.

Апранин осмотрелся, встал, заправил разворошённую постель, убрал пустую пивную бутылку со стола и выглянул в коридор. В его направлении, сопровождаемая рыжим историком, шла проводница, стройная красивая девушка, и несла в руках два стакана чая в подстаканниках. Юрий осторожно, стараясь не шуметь, распахнул дверь и чай оказался на столе. Девушка сказала, что если что-нибудь потребуется ещё, то нет проблем. Она приветливо посмотрела на Апранина большими серыми глазами и бесшумно вышла, закрыв за собой дверь.

– За