class="p1">«Валерий Иванович Тафгаев, в принципе звучит, — подумал я, а паренёк, закинув клюшку на плечо и помахав рукой, пошёл вдоль реки в противоположную от меня сторону. — Значит и мне пора. Нечего тут киснуть и ждать у этой чёрной реки погоды. Разозлиться надо, тогда получай!».

— Ааааа! — Заорал я и со всей силы шибанул по здоровому валуну своей клюшкой, расколов её на щепки. — Подъём, мать втоюююю! Подъёёёём!

* * *

Пробуждение в реальном мире получилось таким внезапным, словно на меня вылили ушат холодной воды и тысячи мелких иголочек моментально стали покалывать весь организм начиная от макушки головы и заканчивая пальцами занемевших ног.

— Аааа! — Просипел я и рывком поднял с холодной земли своё полуголое тело в драных штанах.

Солнце на горизонте уже окрасило небо в серый цвет и я чётко различил место, куда меня бросили, жадные до американских шмоток, разбойники. Рядом журчал небольшой ручей, по правую руку росла раскидистая ель, а по левую стояла берёза, с маленькими почками на ветках вместо листвы. И вообще куда бы не упирался взгляд был малоприятный смешанный лес. А ещё меня стало трясти от холода, ведь майский воздух на Урале ещё не прогрелся до комфортных двадцати и более градусов тепла.

— Вопрос первый, — произнёс я вслух, растирая себя руками, — куда идти, и как? Босиком по этим буеракам далеко не утопаешь.

И тут само собой пришло решение — оторвать несколько кусков берёзовой коры для подошвы, а часть драных брюк пустить на обмотки. Не лапти конечно получатся, но передвигаться можно будет вполне уверенно.

— Легким движением руки брюки превращаются в элегантные шорты, — пробурчал я и резким рывком укоротил одну штанину до середины бедра, а затем и со второй поступил точно так же.

Примерно пятнадцать минут я колдовал над обувью и пока рвал мощными пальцами кору и вязал узлы на месте сгиба стопы, незаметно для себя, разогрелся. А показавшееся на горизонте солнышко указало верный путь на запад. Ибо насколько я помнил карту, на востоке Пермской области шла одна глухая тайга.

— Вперёд, на запад к цивилизации, — скомандовал я сам себе и, сначала неуверенно, короткими шажочками начал выбираться из той задницы, куда занесла меня судьба.

И через полчаса, вспотевший и поцарапанный во многих местах ветками елей, осин и берёз, был вознаграждён, так как неожиданно для себя вышел на вполне крепкую, немного горбатую, но покрытую булыжниками дорогу. Правда она, судя по тени деревьев, вела либо на северо-запад, либо на юго-восток. Поэтому я пять минут топтался на месте. Ведь когда мы с подлецом Фёдором ехали из Усьвы в посёлок Безгодово, дорога шла с юго-запада на северо-восток, а эта получалась перпендикулярной. Я почесал свою взмокшую шевелюру и всё же решил от западного направления не отказываться, в конце концов, должен же здесь хоть иногда ходить общественный транспорт. И хоть видок у меня был как у Тарзана, но по крайней мере в моих руках точно не было никакого оружия. Поэтому издалека каждый встречный мог увидеть, что я жертва непредвиденных обстоятельств.

* * *

Примерно час я топал по крепкому булыжному покрытию, когда за моей спиной заурчал малогабаритный грязно-жёлтый ПАЗик, автобус, который всегда отличался повышенной шумностью, загазованностью и слабым, постоянно выходящим из строя, двигателем. Но теперь эта авто рухлядь была моим единственным спасением. Я отошёл на обочину дороги и, словно Робинзон Крузо на необитаемом острове, принялся активно размахивать сразу двумя руками над головой. Естественно водитель, завидев такого необычного полуголого путешественника притормозил. А когда раскрылась передняя пассажирская дверь, я увидел, что автобус забит под завязку исключительно крепкими мужиками в спортивных костюмах.

— Ты откуда такой красивый? — Загоготал седовласый невысокий и широкоплечий мужик.

«Тренер, наверное, — подумал я. — А остальные, скорее всего, спортсмены. В этом деле у меня глаз намётанный».

— Смотрите мужики — чувак пропил всё до трусов? — Кто-то выкрикнул из салона и от смеха грохнули остальные парни.

— Не пропил, а ограбили, — с небольшой обидой произнёс я. — Между прочим с каждым может такое случится. Подкиньте до ближайшего отделения милиции.

— Давай залазь, бедолага, — вновь усмехнулся седовласый тренер и, внимательно рассмотрев мои бугристые мускулы, спросил, — спортсмен? Каким видом спорта увлекаешься?

Если скажу про хоккей, то как бы не признали в моём лице Олимпийского чемпиона и чемпиона Мира Ивана Тафгаева. А мне это надо? Нет уж, будем играть в несознанку.

— Было дело, занимался одно время, — соврал я. — Десятиборец, боролся с десятью разом.

— Да, здоров бродяга, — присвистнул ещё один парень, который с переднего сиденья убрал сумки и предложил мне сесть, когда автобус тронулся в дальнейший путь. — Кстати, на нашего маркшейдера Тимоньку чем-то похож. Только Тимонька жирный и неповоротливый.

— Точно, — хитро заулыбался седовласый. — Слушай друг, а ты в футбол играешь? А то у нас один центр, мать твою, форвард чуть тёпленький, пил всю ночь, сволочь такая, хотя его и предупреждали.

— Всё нормально, Михалыч! — Раздался возглас с заднего сиденья от какого-то лохматого мужика. — У меня всё под контролем, б…!

— Понимаешь, какое дело, — зашептал мне седовласый тренер Михалыч. — Начало сезона и у нас по календарю сразу две игры на центральном кизеловском стадионе. Сначала против «Динамо», затем через три часа против Ленинки. Ленинка — это прошлогодний чемпион, хрен с ней, а вот местному «Динамо» проигрывать западло. Я вижу парень ты спортивный, ноги как столбы, плечи мощные, давай за нас в центре нападения побегай. А в милицию потом сходишь, всё равно твоих грабителей в лучшем случае через год найдут. Тут же зоны кругом, лихого народа полно.

— Футбол значит, — задумался я и примерно минуту молчал, ведь играл в последний раз в детстве, но так как должен был уже в понедельник оказаться в Москве, то, кивнув головой, сказал. — Давайте поступим так. Я против вашего «Динамо» отыграю, но вы мне дадите 45 рублей в долг и адрес, куда мне потом выслать эти деньги из Москвы. Да, и ещё чего-нибудь из одежды выделите.

— Так ты москвич? — Заинтересовался парень, с которым мы сидели рядом.

— Я же говорю, приехал друга проведать в колонию-поселение, и вот попал, — ответил я. — Денег — нет, паспорта — нет, из одежды — одни трусы остались.

— 45