— И все же странно, что ваша мать не делилась с вами своими трудностями, — сказал он. — Для женщины вполне естественно пожаловаться близкому человеку.

— Может, я не так выразился, — смутился Стефан. — Конечно, она что-то говорила, надо вспомнить… Признаюсь, я, наверное, был плохим сыном и все, что мама говорила о бизнесе, пропускал мимо ушей. Мне казалось, это несущественно… так, рабочие моменты, она же успешный человек… а у меня музыка, которая была важнее маминых неурядиц… Я очень жалею. Очень.

Его глаза наполнились непрошеными слезами, и Стефан низко опустил голову, чтобы скрыть их. Черновой вынужденно держал паузу, хотя по сути он довольно жесткий, к сантиментам всегда относился с предубеждением, считая достоинством, лишь когда человек держит себя в рамках хладнокровия. Но всех не причешешь одной гребенкой, Андрей Максимович это принял давно и старался не дергать людей в момент эмоционального тупика. Только он собрался задать очередной вопрос, Стефан неожиданно поднял голову и выпалил скороговоркой:

— Вы у Кольки спросите! Он жил здесь постоянно и должен если не все, то хотя бы частично знать, куда залетела мама, кто стал ее врагом.

— Колька — это… — прикинулся Черновой, будто не в курсе, кого и зачем Вольская держала подле себя.

— Мальчик для секса — Ник. Альфонс. Жиголо. — Видя, что следователь не понимает, о ком идет речь, напомнил: — Свидетель, вы же сами говорили.

— А, Ник! Ну, да — Николай, сокращенно — Ник.

Итак, пикантные подробности из жизни убитой Черновой выяснил, а то ведь Ник мялся, как девица красная, невнятно бормотал, будто снимает здесь квартиру. Ясно, неудобно парню, что работал мальчиком на содержании, Андрей Максимович решил позже поговорить с Николаем без посторонних.

— Стефан, а вас не напрягало откровенное поведение мамы? — вернулся он к скользкой теме. — Для нашего менталитета иметь женщине альфонса как-то… непривычно.

— С какой стати? — завелся тот. — Послушайте, моя мама была красивой женщиной, выглядела прекрасно, мои друзья мне завидовали и все, абсолютно все были от нее в восторге. Она работала много и имела право на маленькие слабости. Мне не нравятся альфонсы, ее Колька самовлюбленный дурак, мама его покупала, как шлюху покупают мужчины. Почему нам можно, а ей нельзя? Кому какое дело? И потом, в этом доме жить одной тоскливо, не находите?

— А куда собиралась поехать Зоя Павловна? Мы обнаружили в гардеробной два чемодана, забитых вещами.

— Мама пригласила меня отдохнуть за границей, поэтому я и приехал, у меня как раз свободные десять дней. Она должна была меня встретить.

— Код сейфа вам известен?

— Конечно… если только мама не поменяла его.

— А пароль на вход в ноутбук?

— К сожалению. Хм, не доверяла мама Кольке. Но какой гаденыш, а? Привел в дом, где его кормят и одевают, девку! Кстати, я могу с ним поговорить? Не бойтесь, бить не буду, не мой это метод.

— Зачем?

— Хочу подробности услышать от него лично. Я буду искать убийцу своей матери. И не отговаривайте меня!

Каждый мальчишка мнит себя суперменом. Андрей Максимович ничего ему не сказал, лишь плечами пожал и развел кисти рук в стороны, мол, как пожелаете.

Медвежатник не понадобился, сейф открыл Стефан, там лежали украшения, деньги, документы, но ничего стоящего, что помогло бы, грубо говоря, взять след. Осталось заглянуть в ноутбук.

— А билеты где? На отдых? — спросил Черновой.

— Заказаны и оплачены через интернет, — ответил Стефан, пожав недоуменно плечами, ведь следователь должен быть осведомлен о современных технологиях. — Сейчас заказал, потом приезжаешь в аэропорт, отдаешь паспорт, получаешь посадочный талон и идешь на посадку. Ну и таможню проходишь, разумеется.

На данном этапе, что могли, сделали, следственная группа рассаживалась по машинам, Стефан не захотел оставаться в доме, где убили его мать, вызвал такси. Черновой проводил его за ворота, уточняя кое-какие детали, когда Стефан уехал, а собирался он поселиться в гостинице, смотрел вслед такси, о чем-то думая, как вдруг услышал за спиной голос Тахира:

— Убийцу он будет искать, надо же! Андрей Максимович, почему вы не запретили ему лезть в наши дела? Будет под ногами путаться и мешать.

— Да пусть развлечется и отвлечется, пока не пройдет шиза, — высказал Черновой свою точку зрения на желание пострадавшего вмешаться в следствие. — Помешать следствию — не помешает, найдет приключения на свою задницу — его проблемы, а увещевать явно избалованного любовью мамы мужика, к тому же музыканта, который наверняка цены себе не сложит, — зря потраченное время. Данные мамы и сына есть? Сгоняй в аэропорт, выясни, куплены ли билеты.

— Вы думаете… — не договорил Тахир, так как мысль, что сынок укокошил мамашу, казалась невыговариваемой.

— А ты никогда не слышал, как из-за наследства любимые деточки укладывали в гроб не менее любимых родителей? Мотивчик стар, как этот бренный мир. По коням, орлы, у нас много работы, а на носу уже ночь.

Аля чуть-чуть отодвинула штору и выглянула в окно. Утро. Туманное. Девушку это нисколько не огорчило, она вообще не склонна ни к депрессиям, ни к пессимизму, все это слишком большая роскошь, ей не по карману. Дети спали на одном диване, одеяло сбросили на пол, Маша свернулась калачиком — замерзла, фрамуга-то открыта, Мишка разметал руки-ноги, заставив сестру прижаться к самой стенке. Аля закаляла их, поэтому спали с открытым окном до морозов, детям сейчас болеть никак нельзя, отсюда профилактика стала нормой. Уложив Мишкины руки-ноги вдоль его тельца, распрямив Машку, она укрыла ребят одеялом и отправилась на кухню, ведь ей нужно быть полезной в этом доме, чтобы Петя не выгнал. О, у нее в голове уже зрели планы, планы…

Готовила из того, что нашлось в холодильнике, — сварила кашу только для детей (молока на всех не хватило бы), макароны для взрослых, натерла сыр. И тут хлопнула входная дверь, озадаченная Аля вышла в коридор, а это, оказывается, вернулся с пробежки хозяин — весь взмыленный, в мокрой футболке, спортивных штанах, кроссовках.

— Петя? — вымолвила она удивленно. — Ты так рано встаешь?

— И даже бегаю, как видишь, — сказал он, снимая кроссовки.

М-да, не очень он рад, что его квартира превратилась в общежитие, Аля ему сочувствовала, но не более того, у каждого своя карма, она — Петина. Он отправился в душ, Аля — снова на кухню, теперь уже варить кофе для хозяина, которому нужно угождать. Конечно, после душа Петя притопал на кухню, мужики после спорта голодные, она тут же с перечнем меню выступила:

— Что будешь? Кофе, макароны с сыром, омлет?

— Э… — растерялся он, поправляя халат. — Все.

— А, ну тогда с чего начнешь?

— С макарон. И омлета.

Петя уселся за барную стойку, хотя есть и обычный стол, а Аля завертелась вокруг, ставя приборы перед ним и щебеча на манер соловья: