Ого, какая темнота! Хоть глаз выколи!

Давид с нетерпением ждет продолжения, но оно не наступает. Это оттого, что его тормошат, толкают в грудь, колют, несут куда-то.

«Не надо, — просит он. — Оставьте меня».

Не оставляют. Косо подвиснув над газоном, он видит, как его грузят в белый автобус. Если тело увезут, а сам он останется, то уже не вернуться. Так и останется летать, носимый ветром и мыслями.

Раз! И Давид втянулся в «скорую».

Два! И перестал видеть и чувствовать.

Фильм воспоминаний оборвался.

Леонид со значительным, скорбным лицом слушал пространные объяснения главврача, толстого, лысого человека с волосатыми, как у гориллы, ручищами.

— Инсульт представляет собой острое нарушение мозгового кровообращения, — говорил он, бесцельно перекладывая предметы и бумаги на столе в своем кабинете. — Оно происходит из-за закупорки тромбом сосуда головного мозга.

Врач прикоснулся рукой к голове.

— Не показывайте на себе, — сказал Леонид. — Примета плохая.

— Когда работаешь в больнице, перестаешь верить в приметы, — сказал врач. — Вообще во всё перестаешь верить.

— Смертность высокая?

— Инсульт случается с одним из наших соотечественников каждые две минуты. Это вторая по распространенности причина смерти. На первом — сердечно-сосудистые заболевания.

— Но инсульт тоже опасен? — озабоченно спросил Леонид.

— Треть больных умирает в течение первого месяца, — ответил главврач. — Многие — в первые же дни.

— Но мой отец…

— Жив, жив.

— Уф-ф. — Леонид выпустил воздух из губ, составленных трубочкой. — И какова вероятность…? Я хотел спросить, самое страшное позади? Или наоборот?

В ожидании ответа он склонил голову к плечу, как делает это собака, пытающаяся уловить, что ей говорят.

— Мы не знаем. — Врач развел в стороны свои волосатые руки. — Да и что страшнее, а что лучше? После инсультов очень многие остаются инвалидами и больше никогда не встают с кровати.

— Но они в сознании? — быстро спросил Леонид. — Слышат? Видят? Способны говорить? Принимать решения?

— Полное восстановление умственной деятельности сомнительно. Видите ли, в результате инсульта кровоснабжение определенного участка мозга ухудшается или прекращается полностью, приводя к его отмиранию. Это приводит к очень тяжелым последствиям.

— К каким? Насколько тяжелым?

— Паралич половины тела, нарушение речи, изменение личности…

Главврач побарабанил мохнатыми пальцами по столу, давая понять, что начинает нервничать, потому как ему пора заняться чем-то еще.

Леониду было плевать на эти сигналы. Он платил столько, что мог бы заставить весь персонал изобразить перед ним танец маленьких лебедей. Прежде чем отпустить врача, нужно было принять крайне важное решение. Лечить отца или, наоборот, попросить сделать так, чтобы лечение оказалось непродолжительным и неудачным?

Последний вариант нравился Леониду гораздо больше, но, одержав тактическую победу, он ставил себя в стратегически уязвимое положение.

Главврач может оказаться непрошибаемым идеалистом, который наотрез откажется отнимать человеческую жизнь. Или же согласится, но проболтается об этом другим. Или примется вымогать деньги.

Чтобы полностью обезопасить себя, Леониду пришлось бы сжечь всю клинику вместе с персоналом, а потом еще зачистить родных и близких главного врача, не оставляя свидетелей. Заманчиво, но бесперспективно. Подобная многоходовочка рано или поздно приведет в одиночную камеру, где будешь сидеть и ждать, когда пожизненное заключение заменят смертной казнью или наоборот.

— Мы будем следить и принимать все необходимые меры, — сказал главврач и, видя, что посетитель намеков не понимает, встал. — Это всё, что нам сейчас остается. Набраться терпения и ждать.

— Так и поступим, — согласился Леонид, тоже поднимаясь с места.

Ему хотелось взять врача за шкирку, хорошенько встряхнуть и спросить, понимает ли он, с кем имеет дело. Другой на месте этого идиота ползал бы на брюхе, отрабатывая свой гонорар и выпрашивая новое оборудование для больницы. А этот? Он ведь не мог не слышать фамилию Грызлиных. Тогда что он себе позволяет? Больно независимый? Ладно, позже Леонид поучит его, как следует вести себя в присутствии сильных мира сего. Сейчас ему и самому некогда.

— Спасибо, доктор, — с чувством произнес он, пожимая руку главному врачу. — Вся надежда на вас. Оставляю папу на ваше попечение.

— Ни о чем не беспокойтесь, Леонид Давидович. Мы обо всем позаботимся. Сделаем всё, что в наших силах.

А вот и просительный взгляд последовал. Главный врач заглядывал Леониду в глаза, безмолвно клянча подачку.

— Спасибо, — кивнул Леонид. — Скажите, как долго он будет в коме? Сейчас можно определить?

— Увы. — Врач развел руками. — Только Всевышний знает. От нескольких часов до нескольких недель. Или…

Он умолк.

Леонид не стал настаивать на продолжении. Пока что этого ему было достаточно. Вполне.

Что-то случилось. Это Ксюша поняла из разговоров охранников, которым было поручено стеречь ее в кабинете ресторана. Зал полностью освободили от посетителей, сославшись на инспекцию санэпидемстанции. Ксюшу не связали, поскольку такого приказа не было.

Однако выхода из помещения не было. Окна в кабинете отсутствовали, а дверь, как уже отмечалось, заменяли толстые шторы. Приникнув к щели, Ксюша неотрывно следила за своими сторожами и ловила каждое их слово.

Одного из них, Жарикова, она неплохо знала: он сопровождал ее во время походов по магазинам, дважды летал с ней за границу. Звали его Антоном. Он был неплохим парнем, довольно начитанным, мечтал накопить денег и недавно стал отцом.

Второго, как подслушала Ксюша, звали Толяном. В полном соответствии с имечком, это был неотёсанный балбес, который охотнее пускал в ход кулаки, чем данный ему природой интеллект. Он убивал время за разглядыванием картинок в мобильнике и донимал напарника вычитанными остротами, стишками и якобы мудрыми высказываниями.

Проведя в заточении около часа, Ксюша решила рассказать мужу всё, не увиливая и не утаивая правды. Да, ее ждет суровое наказание, но зато и паскудник Леонид тоже получит свое. Давид никогда не простит мерзавца, хоть тот и является его единственным сыном. Надеялась Ксюша и на то, что Егор Майоров тоже получит свое. Эти двое погубили ее, но и самим им тоже не избежать расплаты.

О побеге Ксюша почти не думала. Ей некуда было деваться. Банковские карты немедленно будут заблокированы, на ее поиски бросят полицию, ее выходы в интернет или телефонные звонки сразу же засекут и вычислят ее местонахождение. Видала Ксюша, как разыскивают людей, пытавшихся скрыться от Давида. Никто из них даже месяца не продержался в бегах. Да и не была Ксюша приспособлена к такой жизни. Годы замужества избаловали ее, изнежили, отучили от борьбы за существование. Да, она была способна подменить сумку с деньгами, перехитрить бандитов или замести следы банковских переводов, но не более того. Всё это делалось под покровительством Давида Грызлина и при его поддержке. Сама по себе Ксюша значила и могла очень мало.