за простой, ни требовать соблюдения утвержденного графика с вас никто не будет. Попробуем немного… поднять планку, вы согласны?

Эдик нахлобучил свою кепку на коленку и с досадой дернул ее, многострадальную, за козырек.

– Да мы-то согласны, Александр Наумович! Мы давно согласны, только все это не вовремя. Ну, что вам наш проект, а? У вас таких два десятка! А мы уж готовы, а тут такое! Мы ж не авторское кино снимаем!

– До авторского кино нам как до Китая на велосипеде, – перебил Герман. – Зрителей оно не интересует, меня тоже не слишком. Поэтому авторское кино мы снимать не будем, просто попробуем снять получше, чем обычно. Считайте, что у меня такая придурь.

– Придурь, – повторил режиссер тоскливо.

Тонечке стало его жалко:

– Да вы не отчаивайтесь раньше времени, Эдуард, – сказала она. – Может, и не понадобится ничего переделывать.

– Это в том смысле, что придурь завтра пройдет? – уточнил Герман, и Тонечка ничего не ответила.

Он угадал. Конечно, пройдет!

– Все в производстве, – продолжал Эдуард, – лето впереди, самое хлебное время! Говорят, Филиппов тоже запустился! А я в простоях погрязну.

– Филиппов виски трескает, как чай, – сказал Герман и поморщился от воспоминания. – И орет на всю телекомпанию!..

– Из-за Светы? – спросил режиссер Эдуард. – Жалко девчонку, хорошая девчонка Светка!

– Вы не знаете ее родственников? – спросила Тонечка быстро. – Дольчиковой?

– Нет, откуда! Василия жену – эту знаю. Деловая баба, слов нет! Он за ней как за каменной стеной жил. Она то ли юрист, то ли адвокатша, и красивая! А Васька вечно у нее под носом со всеми подряд крутит!

– Он женат? – удивилась Тонечка, и Эдик засмеялся.

– А как же! В Москве все женатые, только в экспедициях разведенные!

– А как зовут жену?

– Зоя, – ответил почему-то Герман. – Какая вам разница, Тонечка.

Как это какая, подумала Тонечка стремительно. Выходит, пьяный Филиппов убивался по своей молодой возлюбленной, а собирался звонить жене, чтобы она «все уладила»? Как хотите, а это странно.

И спросила вслух:

– Эдик, вы не знаете, у Василия есть недоброжелатели? Только такие, настоящие? Чтоб с угрозами звонить, например?

– Да у нас тут все друг другу недоброжелатели, особенно когда один в производстве, а второй лапу сосет, вы не в курсе? Вы ж наша! А Васька что? Как все. Может, конечно, бабы ему и грозят карой небесной, когда он их бросает, этого сказать не могу, а так…

– Он прямо герой-любовник, да? – уточнила Тонечка, вспоминая пьяненького Василия, его слезы, сопли, вопли. – Орел-мужчина?

– Орел, – сказал Герман. – Давайте в павильон вернемся, у нас все же работа.

Гори она огнем, от души добавила про себя сценаристка.

Провались все пропадом, подумал режиссер.

Получится хороший фильм, решил продюсер.

– У нас что-то случилось, – выпалила Тонечка.

– У нас все в порядке.

– Господи, что могло случиться? С мамой?!

Герман сбоку посмотрел на нее. Она вдруг дернула ручку автомобильной двери и чуть не вывалилась на ходу. Он надавил на тормоз.

– Тонечка, черт вас побери!

Машина встала. Тонечка выскочила и помчалась со всех ног, изо всех сил. Герман приткнулся позади черной представительской «Ауди», перегородившей ворота и хлипкую калитку, посидел, подумал и зашел на участок.

Дом с высоким крылечком и пристроенной терраской был как из старого кино, герои которого то и дело восклицали: «А теперь на дачу! Поедем на дачу!» Отмытые после зимы окна сияли на закатном солнце, дикий виноград, обвивший сосну и крышу терраски, еще не взялся зеленеть, но чувствовалось, что вот-вот. Рамы старинные, с частым переплетом, ухоженные, недавно выкрашенные, да и вообще дом, как Тонечка, производил впечатление… веселья и жизнерадостности. Видно было, что его любят и ухаживают за ним.

На крыльце, на особой циновке стояли чистые резиновые сапоги, на перилах в детской лейке с желтым цветком на боку – первые нарциссы, целая охапка.

Герман постучал в переплет двери и заглянул:

– Можно?

Ему показалось, что в комнате уйма людей и все одновременно и очень громко говорят. Девчонка с хвостом на голове оглянулась, скользнула по нему взглядом и опять заговорила, громко и сердито.

Герман помялся в дверях и зашел.

– Ну и что?! – запальчиво говорила девчонка – С кем не бывает! Она что, виновата?! А Даня нас провожал!..

– Я провожал, – соглашался высоченный, худой, очень симпатичный парень. – Пап, я же тебе позвонил!..

– Да мало ли что ты позвонил, – рокотал седовласый дядька, очень похожий на парня. – Почему я должен гоняться за тобой по всей области?!

– Мама, что тут происходит?! – это Тонечкин возглас.

Ухоженная моложавая дама махнула рукой:

– Приехала Настя, с ней мальчик и девочка. А девочка-то куда теперь подевалась, господи?

– Я здесь! – из-за этажерки выглянул еще один персонаж, с растрепанными волосами и грязной мордахой. – У меня все украли, все-о-о! Ничего не осталось, ничего-о-о!..

И персонаж заревел, размазывая грязь по лицу.

Человек в синем костюме, единственный, кто не орал и не совался в дискуссионный круг, поправил в ухе витой провод, внимательно взглянул на Германа и подошел к седовласому.

– Андрей Данилович, поедем?..

Дядька не обратил на него никакого внимания.

– Данила, объясни нам толком, что происходит!

– Да! – это вновь Тонечка воскликнула. – Объясни!..

– Так я же объяснил! – удивился парень.

– Вот что, – решительно вмешалась старшая дама. – Объявляю перерыв! Как хозяйка дома. Всем замолчать.

Странное дело, но все и вправду замолчали и уставились на нее.

Дама скомандовала:

– Настя, отведи подружку умыться, немедленно. Она чумазая. Мальчик, присядь вот сюда. Вы кто?..

– Я?! – удивился дядька, и лицо у него неожиданно повеселело. – Я папа мальчика, а что?

– Присядьте рядом. А вы?..

– Это моя охрана. Вадим, вернись в машину.

Человек в костюме тут же и без всяких возражений прошел на крыльцо и плотно прикрыл за собой дверь.

– Господи, еще кто-то, – удивилась дама, заметив Александра Наумовича. – А вы откуда?

– С «Мосфильма», – почему-то стушевался Герман. Тут его заметила Тонечка и округлила и без того круглые глаза.

– Вы не уехали?!

Он пожал плечами:

– Как видите.

– Мама, это Александр Герман, продюсер, мы… вместе работаем. А это моя мама, Марина Тимофеевна.

Дама слегка кивнула, словно разрешая ему к ним присоединиться. К такому обхождению Герман не привык, ему было странно.

– У вас на лице написан вопрос «как я сюда попал?», – заметила Тонечка.

– Как я сюда попал?..

– Кто будет чай, а кто кофе? – продолжала командовать парадом Марина Тимофеевна. – Я думаю, детям нужно подать обед.

– Детям нужно по задницам, – неожиданно вмешался дядька, – а не обед.

– Пап, я же тебе позвонил!..

– И что толку?!

И когда он сказал про толк, Герман его узнал.

Ну, конечно. Генерал, большой начальник, правовые вопросы или что-то подобное.