Я поднимаюсь по лестнице и, войдя в дверь с фирменным логотипом, подхожу к стойке администратора, на ходу осматривая зал, в котором, как всегда, бурная активность и движение.

Все дорожки вдоль стены заняты, оба ринга тоже. Звуки ударов по грушам и смешанные с фоновой музыкой голоса заставляют меня немного повысить свой, когда обращаюсь к девушке за стойкой.

— Привет, — говорю ей. — Мне нужен Максим…

Она меня знает, поэтому не задает никаких вопросов, а отвечает на мой:

— Он, кажется, в зале для борьбы. У него там занятие.

Кивнув, иду через зал, отлично знакомая с атмосферой этого места. А своя атмосфера у него есть — спорт, энергия и особая культура, которая объединяет находящихся здесь людей. В последние три месяца я бывала здесь достаточно часто, чтобы на каждом шагу выдавливать из себя улыбку и говорить “привет”.

Заглянув в зал, вижу Максима, который занимается с каким-то мужчиной. Тот бьет руками в боксерских перчатках по тренировочным “лапам”, которые Максим для него подставляет.

Проскользнув в зал, даю о себе знать.

Максим бросает на меня взгляд и взмахивает рукой. Я сажусь на скамейку у стены, готовая подождать, пока его занятие закончится, но он велит мужчине поработать с грушей и направляется ко мне.

На нем спортивная футболка с длинными рукавами, лосины и шорты поверх них.

Его тело — выставочный экспонат: отточенное и отшлифованное тренировками, оно — его визитная карточка, за которой стоит большая работа. Но к своему глубочайшему стыду, глядя на парня, я думаю о том, что он уступает отцу моего ребенка в росте и габаритах, и, хоть это никакой роли в наших отношениях не играет, продолжает оставаться фактом.

— Привет, — улыбается Максим, подойдя.

— Привет, — встаю. — Нужно поговорить. Но я подожду, — киваю ему за спину.

Я избегала его всю неделю, сославшись на то, что Леон заболел, и, глядя на Максима сейчас, понимаю, что он не настолько наивен, чтобы думать, будто у нас с ним все отлично.

— Все плохо, да? — спрашивает с невеселым смешком.

— Я не вовремя, я подожду, — ухожу от ответа, не желая вот так, с разбега, портить его занятие.

— Через пять минут закончу. Подожди в кабинете.

Развернувшись, он возвращается к клиенту, а я покидаю зал. Пройдя по коридору, захожу в небольшую комнату, где есть маленький рабочий стол, диван и окно.

Максим появляется, как и обещал, — через пять минут. Немного хмурый, усаживается на край стола и спрашивает, скрестив на груди руки:

— Так что не так?

Остановившись у окна, мягко отвечаю:

— Я не та женщина, которая тебе нужна.

Он посмеивается и качает головой.

— Хрень какая-то. Все нормально было. Чего тебе не хватает?

Возможно, мне не хватает цинизма, раз его слова немного злят.

— Просто… мы не созданы друг для друга, — отвечаю ему.

— Ты в эту чушь веришь? — снова смеется. — Созданы… Мы сами решаем, для кого созданы. Ты как маленькая. Тебе же хорошо со мной. В чем проблема?

Поверхностность этого суждения коробит.

Кажется, проблема в том, что я никогда не позволила бы ему себя связать…

— Извини… — говорю, отходя от окна. — Просто я ненормальная.

— Да ты дура просто! — злится. — Я, блин, два года терплю твои заебы! Два года за тобой таскаюсь!

Шарахаюсь, и под громкий стук сердца устремляюсь к двери.

— Что я не так делаю? — он хватает меня за руку, останавливая. — Трахаю не так? Как надо, скажи, блядь, я все сделаю!

— Отпусти…

Моя паника разгоняется слишком быстро, чтобы я могла вникнуть в суть его слов.

Я не выношу, когда на меня кричат. Я от этого задыхаюсь…

Пытаясь вырвать руку, хватаюсь за дверную ручку.

— Что не так?! — продолжает он, вцепившись в локоть намертво. — Я даже не спрашиваю, откуда пацан твой взялся. Вообще ни хера не спрашиваю! И все равно, не тот я мужик, да? Че тебе еще надо?!

Я действую на уровне рефлексов, когда, выбросив руку, ударяю его кулаком в шею. Точно так, как меня учил он сам и другие инструкторы по самообороне. Выпустив мой локоть, Максим хрипит, а я выскакиваю в коридор, ничего не видя из-за пелены, застилающей глаза.

Пронесясь через зал, покидаю клуб на дрожащих ногах, которые продолжает колотить, даже когда сажусь в машину. Пытаясь взять под контроль эту паническую атаку, вытираю со щек слезы и сжимаю пальцами руль, в пятый раз начиная считать до трех.

Впервые в своей жизни я воспользовалась этими проклятыми навыками. Впервые по-настоящему ударила человека! Впервые на практике узнала, способна ли на это… ударить! Ударить другого человека…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Слезы текут из глаз всю дорогу до дома. Сначала горячим водопадом, потом медленными одинокими дорожками, заставляя волосы прилипать к щекам.

Боясь встрять в какой-нибудь дорожный конфликт, я двигаюсь по городу так медленно, что не понимаю, каким образом я умудряюсь оказаться дома раньше Лео и его няни.

Они задерживаются, и это подарок.

Сбросив одежду, забираюсь под теплый душ и прижимаю к груди руки.

Чтобы согреться в этот удушливо-жаркий день, мне требуется не менее десяти минут, и. когда сын врывается в квартиру, требуя к себе внимания, я успеваю смыть мою истерику в канализацию.

После нее остается только опустошение и назойливый стук в висках, с которым, знаю, бороться бесполезно. Его нужно просто переждать.

Глава 25

Маша

Оля вдумчиво изучает дисплей своего телефона, держа его обеими руками и покачивая болтающийся на ноге сабо. Наше совещание длится минут двадцать, и мы почти закончили.

— Пятое число мне подходит, — наконец-то резюмирует подруга. — Как раз освобожу пятницу, мне нужно пройтись по магазинам, опять все лифчики малы…

— Пятое… — повторяю, обводя в кружок дату на своем настольном календаре.

Я попросила ее выбрать день, когда она могла бы побыть в офисе до вечера, потому что нам привезут мебель для нового кабинета и кое-что из этого нуждается в сборке.

Мне незачем объяснять своему партнеру, почему я хочу контролировать процесс от начала и до конца. Оля прекрасно знает, как трепетно я отношусь к финансовым вложениям, даже если это обычная кабинетная мебель…

— Как у тебя дела? — слышу ее вопрос. — У меня нет времени даже чая с тобой выпить.

Я уверена, она бы оценила мои методы разрывать отношения, но я не могу рассказать ей, потому что это слишком личное.

Мои страхи… вся эта мозаика, в которой один пазл цепляется за другой. Это полотно моей ненормальности, которое так трудно доставать из “шкафа” и кому-то показывать…