очаровывать, но конечный эффект был потрясающим. Прежде чем осознать, что говорить, мужчины останавливались и открывали рты. Многие выглядывали из окон кондитерских, кафе, а некоторые даже попытались взять автограф, предполагая, что перед ними какая-то неизвестная актриса. Похоже, в ЭТОМ мире никто понятия не имел, кто такая Мэрилин Монро или Марлен Дитрих, Тони Кертис или Джек Леммон, Марика Рёкк или Чарли Чаплин. В этом измерении люди жили в своём собственном чёрно-белом мире, совершенно не предполагая, что существует мир иной – с красками, палитрой всевозможных расцветок и самым настоящим жёлтым ярким солнцем, а не как здесь – тусклым и блеклым. И при всём при этом оно так же жарко светило, воздух был насыщен небывалым букетом ароматов, лёгкий ветерок трепал волосы, а в воздухе носились городские стрижи. Помнится, что я тогда мимолётом подумал: интересно, а чёрно-белое золото в их мире имеет такую же ценность? На многих богатых туристах висели драгоценности, позвякивали бриллиантовые серьги, но всё это было каким-то бесцветным, простым и совсем не притягательным. Для отдыхающих на пляже Мэрилин Монро была обыкновенной девушкой, а не знаменитой актрисой, поскольку они её попросту не знали, как и Джуди Гарленд, как и Риту Хейворт или Аву Гарднер.

Мы ещё не успели дойти до проспекта, ведущего на пляж, как нас окружила толпа с цветами. Я уже начинал смутно догадываться, что сейчас произойдёт, но где-то в глубине сознания жила вера в святую и таинственную алхимию преображения. Если мы застрянем в этом фильме (а по моим подсчётам, он должен был уже подходить к концу), то мы останемся в антимире навсегда. Точнее не мы, а наши зеркальные двойники. Поэтому, увлекая за собой свою будущую супругу, я моментально ускорился, стремительно пронёсся с ней сквозь обездвиженную толпу, и исчез в неизвестном направлении. Пространство вокруг нас сгустилось настолько, что можно было ради забавы подойти к любому прохожему, ущипнув его за ухо – он так бы и остался стоять в застывшей позе. Для обитателей фильма наше исчезновение было похоже на тот же хлопок воздуха. Пшик! – и нас нет. Что они потом думали и как вели себя в потрясении, мне было безразлично. Фильм заканчивался, и нам нужно было спешить. У меня была возможность путешествовать из фильма в фильм и, пользуясь зеркальным двойником, выбирать картину по своему желанию, так отчего мы должны навечно оставаться в чёрно-белом мире параллельного измерения?

Внушённая гипнозом Лена даже не удивилась, когда я мысленно отдал команду стать невидимым, воспарив в небеса. Подхватив её за талию, я без всяких усилий, словно голливудский Супермен, взмыл к последним этажам небоскрёба, опустился на широкий карниз с мраморными химерами, осторожно опустил Лену, и оба едва не рассмеялись от счастья.

Потрясающая панорама величественного города раскинулась под нами во всей его грандиозной красе! Справа виднелся бескрайний океан, слева, как муравьи медленно позли крошечные машины, а по бокам, куда ни глянь – простор, облака, солнце и далёкие вершины гор.

Это была эйфория!

Внушённый гипноз настолько овладел молодой девушкой, что она совершенно беззаботно смеялась, сидя на карнизе, болтая в пустоте ногами.

- Здесь нам уже неинтересно, - обнял я её за плечи. В душе разливалось тепло, я чувствовал ликование и, целуя её волосы, как бы невзначай предложил:

- В каком фильме ещё хотела бы побывать, любовь моя?

Она даже не удивилась.

- А что, можно в любом?

- В каком захочешь.

- В цветном?

- В любом.

Она встала, раскинула руки, откинула голову и, разметав волосы, закружилась от блаженства. Наши зеркальные двойники абсолютно не ощущали прежней жизни. Она начисто забыла, что несколько минут назад находилась в кинотеатре, а у меня из памяти временно исчез Андрей, словно его и не существовало вовсе. В этот миг мы были одни на весь свет, на весь мир, на всю Вселенную. Философы напрасно спорят о том, что такое счастье. Сейчас я мог бы ясно и однозначно ответить на этот вечный вопрос. Я мог бы даже предложить интересующимся испытать это на практике, будь кто-то из моих знакомых рядом.

Лена, подумав секунду, назвала свой любимый фильм детства, я улыбнулся в ответ, мысленно прикидывая, что лучше: вернуться назад к Андрею или ещё раз испытать волнующие мгновения нашей близости, посетив очередной фильм? Так или иначе, я выбрал второе. Приказав мысленно двойнику увлечь нас за собой, мы взялись за руки, раздался хлопок, вспышка…

И всё исчезло.

Мы покинули чёрно-белый мир навсегда.

********

Надо постараться на будущее производить инвентаризацию своего организма после каждого перемещения, поскольку у меня лишь две ноги, две руки, и характерно, что обе дороги. В этот раз я уже предусмотрел, что при переброске в иную реальность нас может раскидать куда угодно, не обязательно в разные пространства, но и то, что мы могли разделиться внутри одного фильма, тоже не вызывало никакой радости. Тем более, если этот фильм из категории Дикого Запада. Ещё в прежней молодости, когда мы только начинали встречаться, меня поражало в Лене то упоение, с каким она просматривала все фильмы, касающиеся жизни ковбоев, индейцев, старателей и прочих обитателей той неспокойной эпохи. А если к этому добавлялись Клинт Иствуд или Гойко Митич, то Лена тащила меня в кинотеатр, что называется, волоком. Откуда была у неё такая тяга к диким прериям, бизонам, вигвамам, пирогам и поселениям первопроходцев Америки, мне приходилось только догадываться. То же самое было и с книгами. Любимыми авторами, несомненно, были Фенимор Купер, Вальтер Скотт и Карл Мэй с его циклом о Виннету. Именно в такой фильм мы и попали.

Воронка искривлённого пространства швырнула нас в иное измерение, закрутила в узел, хлопнула как воздушный шар, бросила на землю и исчезла, оставив после себя едва различимую точку сингулярности вместе с запахом озона. Я держал Лену за руку, и пока она приходила в себя, сразу огляделся, тряся головой от нестерпимого шума помех. В ушах стоял гул промчавшихся бомбардировщиков. Мой зеркальный двойник на миг отделился от тела, взмыл, как фантом над деревьями, осмотрелся, и тут же вернулся внутрь сознания, передав импульсами в мозг, что нас выбросило под какие-то насаждения деревьев. Справа у реки расположилась, очевидно, ферма, слева стоял сплошной лес, а впереди раскинулись бескрайние прерии со стадами бизонов. Воздух жарил немилосердно, солнце – родное и золотое – стояло в зените, всё было в восхитительном цвете, словно мы и не покидали наш мир, перед этим, оказавшись в чёрно-белом измерении.

Лена посмотрела на