Да и сам Вика торчит здесь, в саду, изображая усталость, вовсе не из-за одолевших его тягот службы, а потому что ему очень нравится задорная девчонка, и именно поэтому на каждый ее взгляд он отвечает прямо-таки печоринской улыбкой…

Впрочем, Вика хорошо понимал, что именно выбило его сегодня из колеи. Это случилось уже перед вечером, когда он, уставший и разомлевший от жары, еле приволокся с городского пляжа и, войдя в гостиную, вдруг увидел за столом ослепительной красоты женщину.

Вика остолбенело уставился на нее, не зная, то ли галантно здороваться, то ли извиняться за свой не презентабельно-пляжный вид. Однако ничего такого и не потребовалось. Пока он раздумывал, женщина стремительно поднялась, обошла стол и, остановившись напротив Иртеньева, с милой улыбкой произнесла:

— Ну, здравствуйте, Викентий Георгиевич…

И едва Вика услышал этот голос, он сразу вспомнил и книжку, и увитую виноградом беседку, и сидящую там полудевочку-полудевушку с лучистыми ищущими глазами…

— Ирина… — Вика сделал шаг вперед и, низко склонившись, поцеловал руку женщины.

— Да, это я, — спокойно ответила она и, положив руки на плечи Иртеньева, троекратно, по-русски, поцеловала его.

А дальше началось обычное провинциальное чаепитие, и все пошло по заведенному исстари порядку. Уютно шипел самовар, отсвечивали серебром подстаканники, посередине стола высилась хрустальная ваза, наполненная фруктами, а вокруг нее теснились тарелочки и розетки с домашней снедью.

Сидя рядом с дочерью, Капитолина Петровна мило пересказывала городские сплетни, Вика, не вслушиваясь в ее болтовню, поощрительно кивал головой, а Ирина с улыбкой неотрывно следила за ним, и ее глаза лучились.

Сам же Вика испытывал странное ощущение. Ему казалось, что время удивительным образом повернуло вспять, что не было всего того кровавого хаоса, а есть только уютный дом и женщина, от каждого взгляда на которую в груди у него возникает удивительный холодок.

А тем временем Капитолина Петровна, старательно делая вид, что ничего не замечает, увлеченно рассказывала, как ее восьмилетний внук, оказавшись на конном дворе, задрав голову, рассматривал лошадь и она, негодница, чуть было не укусила любопытного мальчонку за подбородок…

Легкий скрип половицы мгновенно отогнал полудрему. Вика насторожился и ясно услыхал легко различимые шаги босых ног. Кто-то невидимый осторожно шел по коридору. Вика повернул голову и вдруг заметил, как в темном прямоугольнике дверного проема возникла светлая тень.

Вика приподнялся на локте и быстро спросил:

— Кто здесь?

— Не спишь?.. — отозвался чуть приглушенный голос. — Я так и думала…

В первый момент, услышав ответ, Вика решил было, что он все-таки спит и это ему снится. Однако фигурка в дверях приобрела четкие контуры, Ирина шагнула к кровати, легкий халатик словно сам собой соскользнул с ее обнаженного тела, и, садясь на край постели, с ласковой насмешкой она попросила:

— Может, ты все-таки подвинешься?..

И тут Вика, никак не ожидавший ничего подобного, в полном смятении задал нелепый вопрос:

— А как же мама?

— Она знает… — Ирина низко наклонилась и, жарко дыша прямо в лицо Иртеньеву, прошептала: — Так ты подвинешься?

От нее шла настолько сильная чувственная волна, что Вика, даже не отдавая себе отчета, рывком притянул Ирину к себе и словно провалился в нирвану. Сейчас с ним, как принято говорить, спала не юная львовская гимназистка и не простушка откуда-то из-под Тамбова, а молодая, горячая женщина, которая отбросив все условности, без оглядки отдалась давно вожделенному мужчине.

При этом Вика четко осознавал, что в ее поведении нет ни грана разнузданной похоти, отчего во всем его мужском естестве возникала всеобъемлющая ответная страсть. И особенно этот ее чисто женский, вроде бы сдерживаемый и в то же время рвущийся как бы сам по себе наружу сладострастный стон, доводил Вику просто до исступления…

Сколько времени продолжалось ночное безумство, Вика понять не мог. Бессильно откинувшись на подушку, он ощутил во всем теле сладкую опустошенность, а прильнувшая к нему женщина вдруг показалась самым родным человеком.

Взаимное молчание длилось долго, но едва Вика, полуобняв Ирину за плечи, попробовал заговорить, она приложила палец к его губам и шепнула:

— Молчи…

Вика покорно умолк, прикрыл глаза, а когда, как ему показалось, открыл их всего лишь через минуту, с удивлением понял, что проспал большую часть ночи, и рядом с ним, прижавшись всем телом к боку Иртеньева, ровно дышит Ирина.

Какое-то время Вика смотрел на окно, за которым уже начинало сереть, а потом тихо спросил:

— Ты спишь?

— Конечно, — сквозь сон отозвалась Ирина и, потянувшись, чмокнула Иртеньева в щеку.

— А знаешь, — улыбнулся своим мыслям Иртень ев. — Я, признаться, такого не ожидал…

— Это ты не ожидал, а я вот, как видишь, еще с той поры ждала, — и Ирина, немного повозившись, удобно умостила голову на руке Вики.

— Ну вот, говоришь ждала, а сама замуж все-таки вышла… — шутя, упрекнул ее Иртеньев.

Ирина рывком приподнялась на локте, какую-то минуту всматривалась в лицо Иртеньева, а потом со странным внутренним надрывом сказала:

— Так маме же передали, будто ты под Перекопом погиб!

— Вот оно что… — Иртеньев притянул Ирину к себе и после короткой паузы пояснил: — Это под Каховкой случилось. Я там последний раз в штыковую ходил. Ну и зацепило… Меня уже потом немец-колонист, из местных дружинников, подобрал…

— Значит, вы до последнего дрались… — вздохнула Ирина.

— Да нет, — тихо возразил Иртеньев. — Был у нас под Каховкой шанс… Был… Если б барон рискнул конницей, то…

Вика внезапно оборвал себя на полуслове и, понимая всю бессмысленность своих сожалений, умолк.

Ирина подождала и, только поняв, что Иртеньев об этом больше ничего не скажет, тихо спросила:

— Признайся, ты про Сибирь маме наврал?

Некоторое время Вика молчал, удивляясь силе женской интуиции, и только потом, со вздохом, ответил:

— Маленько наврал…

— Так, значит, ты в бегах?

По интонации Ирины Вика безошибочно понял, что она встревожилась, и на какой-то момент ему даже захотелось рассказать ей всю правду, но что-то его остановило, и, подпустив чуточку иронии, он сказал:

— Да вроде того…

— Но документы-то у тебя хоть есть?

Похоже, Ирина всерьез забеспокоилась, потому Иртеньев совершенно серьезно ответил:

— Конечно, есть. И не бойся. Я их в Одессе давно выправил и все время живу по ним.

— Ну, если так…

По тону ответа Иртеньев решил, что женщина ему поверила, и, словно ставя точку в неприятном разговоре, притянул Ирину к себе.