до самой травы ветвями, усеянными крошечными белыми цветочками, которые испускают тонкий приятный аромат. Я с удовольствием наполняю лёгкие тёплым вечерним воздухом и вдруг понимаю, что мне стало очень спокойно. Вся нервозность, которую я ощущала, отправляясь в этот мир, прошла, как весенняя гроза. Больше всего я хочу свернуться калачиком и погрузиться в приятную дрёму. Я даже могу не закрывать глаза, а просто наблюдать, как ветерок гонит по небу ватные облачка.

Я резко сажусь и тру глаза, чтобы стряхнуть оцепенение. Мне нельзя спать. Надо вставать и идти дальше.

В убаюкивающих сумерках я шагаю по широкой извилистой дорожке, ведущей из леса, а с неба за мной наблюдает полная луна. Её струящийся свет навевает мысли о постели и мягких одеялах, усыпляет бдительность. Как и ручей, который с приятным журчанием бежит рядом с тропинкой. И всё же я стараюсь ступать как можно осторожнее, боясь, что в любой момент могу встретить опасность. Этот мир может быть населён сотнями таких же существ, как Песочный человек, – вдруг они затаились где-то в тени, песок зажат в кулаках, злобные глаза высматривают жертву.

Лес неподвижен. Вокруг абсолютное спокойствие. Но мне нельзя расслабляться. Я то и дело оглядываюсь, заранее прикидывая обратный путь, на случай если придётся спасаться бегством. Голова раскалывается от страха и адреналина. Главное – не заблудиться. И не попасть в ловушку. Наконец я выхожу к кромке леса.

Сначала мне кажется, что передо мной заливной луг с высокой травой, колышущейся на ветру. Но, приглядевшись, я понимаю, что это поле – вокруг идеально ровные ряды посевов, как в городе Дня благодарения. Только здесь растёт не кукуруза или тыква, а лаванда. Я ощущаю её тонкий манящий аромат, витающий в воздухе. И что самое поразительное – даже невероятное! – в поле работают люди.

От облегчения и радости сердце чуть ли не выпрыгивает из груди. Я наблюдаю, как они спокойно ходят между грядами и собирают в корзины душистый урожай. Некоторые работают молча, другие тихо напевают мелодичные песенки, напоминающие колыбельную Песочного человека. Они не спят!

И всё же я держусь в тени деревьев, не зная, стоит ли попадаться кому-то на глаза. Фермеры, спокойно трудящиеся в вечернем свете, выглядят вполне безобидными. Хотя странно, что вместо соломенных шляп и рабочих комбинезонов они все одеты в пижамы – полосатые и байковые, с пушистыми воротниками и натянутыми на головы капюшонами, – как будто они собирались ложиться в постель, но в последний момент решили набрать лаванды.

Они совсем не похожи на Песочного человека. Их ноги твёрдо стоят на земле, а из карманов не сыплется песок. Они просто обычные крестьяне, занятые сбором урожая.

Я осторожно подхожу к краю поля. Никто не обращает на меня особого внимания, все заняты делом. Тогда, немного осмелев, я двигаюсь в сторону мужчины, который несёт корзину лаванды по центральному проходу. На нём бледно-голубая пижама с белыми облаками, вышитыми на воротнике, а на голове – высокий ночной колпак с маленьким колокольчиком на заострённом конце.

Увидев меня, он качает головой и улыбается, словно мы уже знакомы, а потом отворачивается и идёт дальше, освещая себе путь высокой свечой в металлическом подсвечнике, который держит в свободной руке.

– Сэр, – тихо говорю я, следуя за ним.

Он останавливается и сонно глядит на меня.

– Луна не спала... – мечтательно произносит он. – Тихо сияла она, как прекрасный цветок, давший в небе росток.

Я удивлённо хмурюсь:

– Простите?

– Под прекрасной луной тихо песню пропой, – отвечает он.

Я откашливаюсь.

– Простите, но я вас не понимаю. Скажите... Вы не могли бы мне помочь?

Крестьянин пристально смотрит на меня, словно я говорю на каком-то непонятном, давно забытом языке, который ему приходится расшифровывать.

– Я прибыла из праздничного мира, из города Хеллоуина, – осторожно продолжаю я, не совсем уверенная, могу ли доверять этому человеку, могу ли вообще кому-то доверять здесь. – Похоже, я выпустила на свободу существо, которое, как я полагаю, из вашего мира. Его зовут Песочный человек.

При упоминании о Песочном человеке глаза мужчины метнулись в сторону, как у испуганного лесного зверька.

– Он усыпил всех в моём городе и... Может, вы знаете, как его остановить? – Мои слова явно заставляют его нервничать. – Или хотя бы как разбудить тех, кто заснул?

Мгновение мне кажется, что фермер собирается что-то ответить: брови нахмурены, вдоль челюсти пробегает напряжение. Но в итоге он просто задувает свечу – черты его лица мгновенно погружаются в тень – и спешит прочь по тропинке через ряды лаванды. И даже не оглядывается.

Уголки моих губ понуро опускаются. Мне не совсем понятно, что только что произошло, но победой это явно не назовёшь.

Тут я замечаю, что в нескольких шагах от меня, на соседней гряде с лавандой, женщина в пижаме, расшитой маленькими персиковыми цветочками, отвлеклась от работы и смотрит на меня.

– Здравствуйте, – приветствую я её. – Может быть, вы согласитесь помочь мне...

Но прежде чем я успеваю договорить, она натягивает шерстяную шапочку для сна на самые глаза и отворачивается.

Хотя тряпичная кукла в поле не вызывает у местных жителей никакого беспокойства, упоминание Песочного человека явно заставляет их насторожиться, в сонных глазах появляется тревожный блеск. Но если не считать лепрекона, они единственные, кто не спит во всех известных мне мирах.

Я оглядываюсь. Вдалеке за аккуратными полями лаванды возвышается массивная каменная стена, окружающая город.

Город Грёз.

Мужчина, с которым я заговорила первым, идёт в его сторону. Я решаю последовать за ним.

* * *

Тропинка через поле выводит меня к городским воротам. В крепостной стене высотой примерно в два этажа, увенчанной острыми металлическими шипами, находится большая арка с массивными деревянными створками, которые в данный момент широко открыты. Над воротами в светлом камне высечены слова: «Город Грёз».

У арки стоят двое мужчин. Оба одеты в тёмно-синие пижамы, у них в руках длинные деревянные посохи – с такими обычно пасут овец, – только держат они их крепко, будто это оружие. Способ отбиться от незваных гостей.

Этот город не похож на другие. Он надёжно защищён, его охраняют. Вот только неизвестно, откуда может прийти опасность – изнутри или снаружи. От этой мысли дрожь пробегает по моим швам.

Мой невольный провожатый кивает стражникам и беспрепятственно проходит через ворота.

Я ждала, что они остановят меня, спросят, кто я и зачем здесь, выставят вперёд пастушьи посохи, чтобы преградить путь,