Что скрывает моя память мне ещё предстоит узнать, но сейчас меня заинтересовал вопрос: насколько леди Стелле обидно быть женой красивого и сильного эспера, но при этом быть абсолютно обделенной его вниманием как женщина? И мучает ли ее совесть за то, что она изменяет мужу?

Венедикта Чарсома в покоях герцогини уже не было. А сама она была со мной холодна и неразговорчива. Я думала, что она не разрешит сопровождать её на завтраке, но женщина лишь махнула мне рукой, повелевая следовать за ней.

Лорда Рэйзельда за столом не оказалось. Чарсом встретил Стеллу вежливым поклоном, а мне достался насмешливый взгляд. Я сделала себе пометку держаться подальше от горячих блюд.

Мирабель вошла в столовую последней в сопровождении Тарьи. На секунду девочка заколебалась, но все же прошла к своему месту.

— Его светлость не присоединиться к нам? — удивлённо спросил Венедикт, наблюдая как Илия выставляет перед ним блюдо. Я повторяла движение служанки подавая завтрак герцогине. Та на вопрос любовника только качнула головой и перевела взгляд на падчерицу.

— Отец отбыл во Флансет. Он вернётся к ужину.

— К сожалению, я уже не застану его, — с лживой грустью поцокал языком граф. — Я собираюсь в Ратонир. Хочу прибыть туда до заката. Завтра там будет праздник.

— Какое совпадение, — ахнула Стелла. — Я тоже собиралась на праздник отправиться в Ратонир. Мы можем поехать вместе.

— Конечно, леди. Я почту это за честь.

Мирабель сморщилась, понаблюдав за воркованием любовников, и уткнулась взглядом в тарелку, а я лишь чудом смогла подавить лезущую на губы ухмылочку.

— У тебя есть чем заняться на сегодня, Бель?

— С каких это пор ты увлечена моим времяпровождением, Стелла?

Ведьмочка взвилась в ответ и сверкнула на герцогиню зелёными глазищами. Больше всего в этот момент она напоминала шипящего и вздыбившего шерсть котенка готового защищаться. И мачеха, и падчерица в отсутствии хозяина особняка чувствовали себя совершенно иначе. Для того, чтоб ощутить изменение царящей атмосферы не надо было быть эспером. Стелла, наконец, могла вести себя как хозяйка, а вот Мирабель наоборот становилась уязвимой и слабой по сравнению с законной женой своего отца.

— С тех пор как я стала твоей матерью.

— Мачехой.

— Не говори со мной в таком тоне!

— Дорогие леди, не стоит портить настроение за завтраком.

— Лорд Чарсом, Бель в последнее время слишком много себе позволяет. Возможно, это связано с тем, что её балует отец. Я намерена взяться за воспитание моей дочери.

— Неужели, у тебя найдется время в промежутках между приемами своих… гостей?

"Любовников" четко читалось в голосе Мирабель. Она едва успела остановиться и заменить последнее слово, кинув взгляд на Венедикта. Но он и так все понял. Взгляд его помутнел. Это не укрылось от герцогини, которая сразу же гневно вскрикнула:

— Бель! Как тебе не стыдно? Ты позоришь и себя и весь наш род! Мало того, что ты погубила свою мать при родах, теперь ты обуза для своего отца, из-за которой он забыл о нормальной жизни. Так ты ещё и… Арэли! Ты куда смотрела?!

— Простите, леди, я…

Я отскочила назад, крепко прижимая к себе графин с насыщенно-алым компотом, который я только что пролила на светло-салатовое платье герцогини. Ах, какая же я неловкая!

— Что на вас всех сегодня нашло?! — истерично воскликнула Стелла. Она подскочила на ноги и опрометью выскочила из столовой.

Мирабель сидела, опустив голову, а на её пушистых ресницах блестели слезинки. Я ловко поставила графин на место и отступила к стене, успев поймать на себе задумчиво-одобрительный взгляд Леськи.

В итоге девочка почти ничего не съела за завтраком. Лишь граф Чарсом сумел поесть в тишине, а после удалился в выделенные ему гостевые покои, чтоб подготовиться к предстоящему отъезду. Прибыл сюда лорд Венедикт налегке — его сопровождали лишь четверо телохранитель верхом. Он так же весь путь проделал в седле.

Прислуга тайком наблюдала как леди Стелла вышла из особняка, села в карету, на козлах которой восседал Валадарко, и покинула имение герцога де Умарри.

— Наконец-то, — выдохнула Илия, опираясь спиной о стену возле окошка, и картинно прикладывая запястье ко лбу: — Выносить эту зазнобу в отсутствии господина вообще невозможно.

— Она часто срывается на Мирабель? — спросила я. Ответ прозвучал сзади голосом Леськи:

— Постоянно. Стоит только хозяину уехать Стелла вдруг начинает мнить себя тут главной.

— В общем-то она и есть главная, — вздохнула Сью. — Не подчиниться мы ей не можем. Она герцогиня, а значит наша госпожа.

— И это ужасно бесит! — фыркнула Илия. — Хорошо хоть в неделю её не будет! Сможем нормально отметить праздник.

— Праздник? — я перевела вопросительный взгляд на Сью. Так завелось, что на все вопросы я ищу ответы именно у неё. И девушка пояснила:

— В последнюю неделю хэйлета на севере отмечают Лаусов день.

— Это ведь старая вера, — опешила я, а потом задумчиво произнесла, удивляясь тому, что я помню это: — Древняя религия кочевых народов, которые осели на территории современной Сордены. Она существовала до признания двоединого начала: первозданной тьмы и единого света.

Служанки вокруг меня притихли ошеломленно переглядываясь. Заговорила все так же Сью, но голос её предательски дрогнул:

— Мы живём на самой границе с Сорденой. Её влияние на местных велико. Потому старые праздники сохранились. Без обрядов, без поклонения богам прошлого, просто день, когда можно отдохнуть и повеселиться даже слугам.

Я задержала на ней задумчивый взгляд, пока девушка не начала нервно заламывать руки, а потом отвернулась спросив:

— Как вы его обычно отмечаете?

— Разжигаем большой костёр, пьём грильдевую настойку и танцуем, — ответила Илия и даже изобразила несколько подскоков. — Не знаю только уедет ли хозяин с дочкой в этот раз из особняка.

— Кажется, нет, — вздохнула Леська. — Тарья говорит, что Мирабель становится все хуже. Лекарства перестают помогать.

Я посмотрела на служанку. Она стояла у окна и глядела на небо скорбно поджав губы. Скрестив руки на груди, она своими худыми пальцами вцепилась в собственные локти. Остальные девушки грустно склонили головы. Я смотрела на них молча, а внутри меня одолевали несколько вопросов: почему они не расскажут мне отчего я впала в немилость юной маркизе, ведь к ним она явно относиться по-другому? И чем же больна девочка, что даже сильный эспер с достаточным количеством денег и титулом не способен ей помочь? Неужто даже лекари устроили забастовку против герцога де Умарри? Бред! Это невозможно! В то, что обычные колдуны могли отказаться от девочки я еще поверю, но эсперы с даром исцеления никогда бы такого