расцвет упомянутой Инквизиции и совершенно дикарская ненависть к черным кошкам… – Князь покосился на свою пантеру, которая бесшумно шла следом и с интересом принюхивалась к некоторым экспонатам.

– Ну что ж, теперь, пожалуй, напоследок тронный зал Черной королевы, – решил князь.

– Кого? – удивился Андрей.

– Матушки нашей, царицы Софьи, – пояснил Михаил Иванович, покосившись на князя, как показалось Андрею, неодобрительно.

– А почему Черная королева? – решился спросить Андрей.

– Потому что, – пояснил князь, – именно она присоединила к Российской империи королевство Шведское и королевство Польское. Поэтому фактически она и была королевой. На Западе ее до сих пор называют именно так и произносят ее имя с уважением и трепетом. Вы, юноша, кстати, играете в шахматы?

– Играю, – ответил, чуть замявшись, Андрей. На самом деле шахматы он не особенно любил, потому что Боря, напротив, обожавший эту игру, у него все время выигрывал.

– Похвально, – одобрил князь, одарив Андрея очередным оценивающим взглядом, под которым хотелось поежиться. – Шахматы развивают ум, а также способности к стратегии и тактике. Это чрезвычайно полезно и для обычного мага, который тем не менее управляет фамильярами и силой своей магии. И необходимо – для будущего правителя.

Андрей подумал, что не собирался быть магом, тем более правителем. Но ничего не сказал.

– Так вот, насчет царицы Софьи. Вначале многие считали ее лишь слабой пешкой. Только дойдя до края и рискнув всем, царевна Софья стала королевой, могущественной и великой, перед которой трепетали враги, ранее так прискорбно недооценивавшие ее. И даже вороны опасались ее. А Черная – тут, я думаю, сыграли роль траурные одеяния, которые царица носила в последние годы своей жизни и правления. А теперь прошу, – князь махнул тростью в сторону двери, украшенной позолоченной резьбой, которую только что отпер Михаил Иванович.

– Вот наш последний экспонат на сегодня. Попробуйте описать мне лицо царицы.

Глава 6. Просьба Черной королевы

«Лицо? Да где же тут лицо?» – хотел было спросить Андрей. На золотом троне сидела кукла в черном атласном платье. Манекен с пластмассовыми руками и тряпочным мячом вместо лица. Просто серая ткань, туго натянутая на каркас. Платье было роскошным: с широкими пышными юбками, отделанными кружевом и вышивкой, с высоким воротником, украшенным бриллиантами. И контраст этого платья с овалом пустого тряпочного лица из некрашеной холстины был особенно странным, даже почему-то пугающим.

Андрею было страшновато на него просто смотреть, не говоря уже о том, чтобы вглядываться. Однако оно почему-то притягивало взгляд. А когда из-под серой ткани вдруг начало выступать женское лицо, Андрею захотелось зажмуриться от ужаса, но он не мог отвести взгляд.

– Карие глаза, – сказал он, – немного… как это… выпученные…

– Навыкате, – поправил князь. – Дальше.

– Веки такие… набрякшие. Двойной подбородок. Лицо немного опухшее, что ли, и бледное. Еще недовольное и, кажется, усталое.

– В последние годы она начала полнеть, – задумчиво сказал князь. – И это платье… Ей говорили, что неуместно носить траур в том случае, когда формально у нее никто не умер из родных и близких. Более того, это вызывающе – носить траур по человеку, который официально считается преступником. Но ей было плевать. Она почти его не снимала. Возможно, поэтому так случилось… Это уникальное явление, когда образ запечатлевается не по воле скульптора или художника на скульптуре или картине, а привязывается к одежде. Никто не знает, сделала ли это царица – она была сильным магом, – или это случилось само собой. Как бы то ни было, в этом платье – ее образ, частичка ее души. И второе уникальное явление – когда образ, привязанный к предмету, может разглядеть не каждый маг. Это не зависит от силы и опыта. Просто… будто одним царица Софья показывается, а другим – нет. Конечно, подобное невозможно, это чистая мистика, но…

– А это нормально, что оно живое? – нервно перебил его Андрей.

– Что? – удивился князь.

– Она сейчас как будто посмотрела на меня и шевельнула губами… Будто хочет что-то сказать…

– Это невозможно, – уверенно ответил князь. – Вам, юноша, показалось. Или это ваша фантазия. Полагаю, сегодня у вас чересчур много впечатлений, поэтому…

– Вы разве не видите? – перебил его Андрей.

– Нет, – чуть помедлив, ответил князь и добавил неохотно: – Я, к сожалению, лишен привилегии видеть лицо царицы, но определенно знаю, что она неживая. Это как моментальный снимок магзеркалом. Он не может двигаться, более того, он неразумен. Некоторым излишне впечатлительным натурам кажется, что они замечают движения и даже попытки вступить в контакт, отсюда – легенды о призраках. Эти заблуждения происходят от недостатка образования. Если бы все люди знали теорию, то понимали бы, что образы, привязанные к предмету, стационарны и не могут…

Царица Софья смотрела прямо на Андрея. Ее живые темные глаза были полны страдания – и мольбы? Она медленно, будто с усилием, моргнула, и слеза покатилась по бледной щеке. А потом полные губы шевельнулись, и мурашки посыпались у Андрея по спине от еле слышного шелестящего шепота: «Помоги мне…»

– Как? – дрожащим голосом спросил Андрей.

– Что «как»? – переспросил князь, видимо, недовольный, что его прервали.

«Я научу, – шепнул голос в самое ухо, и щеку обдало холодком: то ли от сквозняка, то ли от ледяного дыхания. – Не бойся…»

И тут ветер задул сильнее, будто приоткрытое окно распахнулось во всю ширь, и оттуда хлынул не просто ледяной воздух, а смерч, ураган, сметающий все на своем пути. Где-то далеко зазвенело разбитое стекло, кто-то закричал.

Ветер ударил Андрея в грудь, выбил дыхание, закружил и потащил за собой. И его опять накрыло той самой ледяной волной, только сильнее прежних – те, скорее всего, были предупреждением, разминкой, а теперь накатил девятый вал, от которого нет спасения. И Андрей захлебнулся и, ему показалось, умер. Сорвался в темноту, бесконечную и бездонную, и долго падал туда, отчаянно трепыхаясь, как птица… нет, как бабочка с мятыми, бестолковыми крыльями. Но потом узкая ладонь царицы легла на грудь, тихий голос велел: «Дыши», а потом: «Лети». И замершее было сердце вспыхнуло огнем и опять застучало, бабочкины крылья расправились, темнота легла под них легким попутным ветром, и в несколько сильных взмахов крылья вынесли Андрея обратно к свету.

* * *

– …Сомлел парнишка с вашей экскурсии-то, ваше сиятельство, – низкий хрипловатый голос Михаила Ивановича был полон укора. – Совсем вы его замучили… Нельзя ж так, с непривычки-то…

– С виду он не казался таким хлипким, – виновато отвечал князь, – и… впечатлительным…

Андрей открыл глаза.

Он лежал на полу в тронном зале царицы Софьи. Высокий потолок был весь покрыт росписью. Орлы держали в клювах царскую золотую корону, алая мантия прихотливо завивалась вокруг, переплетаясь с лавровыми ветвями, мечами и стрелами. Четыре черных ворона, грозно распахнув крылья, сидели по краям потолка на постаментах, аллегорически изображающих четыре стороны света.

– Очнулся, касатик, – обрадовался Михаил Иванович.

– Бабочка… – пробормотал Андрей.

– Бредит, – уверенно сообщил князь. – Давайте перенесем его на диванчик и воды…

Андрей поднял руку, указывая на сияющую серебряную бабочку, порхающую под потолком, рядом с нарисованными орлами и воронами.

– Ох ты ж, белый медведь! – охнул Михаил Иванович.

– Однако, – ошарашенно пробормотал князь и замолчал, растерянно глядя на бабочку.

Та, наверное утомившись, спорхнула к царице Софье, повисела в воздухе перед ее лицом, будто разглядывая его, и уселась на плечо, обтянутое черным атласом.

В сиянии ее крыльев тусклая, припорошенная пылью ткань налилась яркой чернотой, бриллианты на воротнике замерцали, а лицо царицы вдруг показалось абсолютно живым. Темные глаза блеснули, будто царица повела головой, поворачиваясь, чтобы лучше разглядеть троицу магов у своих ног.

– Ох ты ж, батюшка медведь, оборони, – испуганно прошептал Михаил Иванович и, соорудив из пальцев какую-то замысловатую дулю, уставил ее в сторону царицы.

– Отзовите ее! – воскликнул князь, больно вцепляясь в плечо Андрея. – Живо!

– Кого? – испуганно спросил Андрей. – Царицу Софью?

– Бабочку, болван! – раздраженно прикрикнул на него князь. – Это же ваш фамильяр!

– Фамильяр? – пробормотал Андрей. – Мой фамильяр?

И вспомнил, как бабочка, возникнув будто ниоткуда, спасла его от преследования Стрижа и Бритого, осветила спрятанную дверь, показала дорогу, а потом привела его к музею. «Ух ты, – подумал Андрей восхищенно, – у меня есть собственный фамильяр! Теперь я что, настоящий маг? Лучше бы, конечно, получить какой-нибудь фамильяр посерьезнее, например черную пантеру, как у