- Она моя невеста, отдай ее мне, я позабочусь.

- Ты уже отзаботился, - отчеканил Рубен, оскалившись. – Я с тобой позже поговорю… Скройся, не доводи до греха.

Влад поморщился, бросил на него полный тщательно скрываемой злости взгляд, но все же отошел, дал пойти.

Рубен понес свою драгоценную ношу вон из квартиры. Пока ехали в лифте, смотрел на лицо Жасмин и не мог понять, как Влад вообще решился по нему ударить? Как можно бить такую красоту?

Булатов в принципе никогда не поднимал руку на женщину, и не важно, насколько она красива или уродлива. Но портить такое лицо, как у Жасмин – это же преступление!

«Зачем я вообще ушел? Почему оставил ее с ним? Вот кретин!» - ругал он себя на все лады.

Любой жираф догадался бы, что нормально информацию о том, что Булатов был с Жасмин, Влад ни за что не воспринял бы.

- Я тебя больше никому не отдам, - зашептал он на ухо своей любимой Кукле.

Рубен буравил взглядом дверь, а в голове всё крутились и крутились события вчерашнего вечера. Будто он не в собственном кабинете находился, а до сих пор был там, во вчерашнем дне, на улице — передавал Жасмин врачам скорой помощи.

Он, понимаешь, в своем удобном кожаном кресле заседает, локтями о стол из красного дерева упирается, приготовленный домработницей кофе потягивает, а она на больничной койке. Честно это? И кому за это надо сказать спасибо?

Девчонка ни за что получила удар кулаком в лицо, разбила висок, синяков заработала и сотрясение. Каково? А всё потому, что Рубен ушел… Не проследил, не проконтролировал, оставил ее на попечение Стахова. И этот ублюдок воспользовался своей призрачной властью на полную катушку.

Булатов готов был отступиться от Куклы, по крайней мере попытался бы это сделать при условии, что она действительно хотела замуж за Влада. Но раз это не так, он не видел причин, по которым должен отдавать столь желанную девушку в заведомо плохие руки.

«Больше этот урод к ней не прикоснется, — скрежетал зубами Рубен. — Я не позволю. А будет упираться, я ему ноги сломаю».

Наконец дверь распахнулась, и в кабинете показался бритоголовый охранник из фирмы «Сейфти Конроль»:

— Привезли, шеф.

— Ведите, — процедил Рубен.

И очень скоро в кабинете показался упиравшийся Влад.

Как только увидел Булатова, сразу отряхнулся, пригладил волосы, громко выдохнул, даже попытался возмутиться:

— Совершенно не обязательно было присылать ко мне своих верзил, Рубен! У тебя есть мой телефон, не первый год общаемся, работаем вместе, дружим…

— Не сбежал бы вчера, сегодня мне не пришлось бы тебя искать, — подметил Булатов, прищурившись.

— Так выходной, я уехал по делам, что тут такого? — как ни в чем не бывало ответил Стахов.

Рубен смотрел на приятеля и понять не мог, придуривался ли тот или правда считал, что ничего такого вчера не произошло? Что ж он за гнида такая? Как Булатов умудрился проглядеть это?

За каких-то двадцать четыре часа Стахов словно в другого человека превратился. А может, им и был? Пока Жасмин в больнице, этот стоит тут, возмущается даже, как угорь изворачивается. Выходной у него, мать его так. Разве угрю можно доверять? А он этого человека правой рукой считал...

Впрочем, уже сегодня служба безопасности «Булат-Компани» принялась под микроскопом проверять действия Стахова. Ни о каком доверии со стороны Рубена уже речи не шло. Он в любом случае выживет бывшего друга из своей компании, вопрос в том — как. Либо по-хорошему, либо по-плохому, если найдется хоть малейший повод придраться. Правда, сам Влад, похоже, всей серьезности дела не понимал.

— Так зачем ты меня звал? — пожал тот плечами. — Давай, выкладывай, я здесь, слушаю.

Рубен вгляделся в невозмутимую физиономию друга и начал гробовым голосом:

— С сегодняшнего дня ты, считай, с Жасмин не знаком. Ясно тебе? Больше к ней не приходишь, телефон ее стираешь. И больше никогда, я подчеркиваю, никогда не ищешь с ней встречи. Теперь эта девушка под моим личным контролем.

Чем дольше Булатов говорил, тем сильнее вытягивалось лицо Влада.

— Рубен, а ты ничего не спутал? Ты сейчас про мою невесту говоришь!

— Считай, после того как ты врезал ей кулаком в лицо, она тебя бросила.

— Пусть она сама мне это скажет, ты-то что лезешь? Или думаешь, если чпокнул, она теперь твоя, что ли? Ни хрена подобного!

Рубен подскочил с места, обошел стол и встал напротив Влада.

— Скажи спасибо, — процедил он, — если Жасмин в полицию заявление не напишет после того, что ты с ней сделал!

Стахов даже бровью не повел.

— Косяк за тобой, Влад, причем жирный, — продолжил цедить сквозь зубы Рубен.

— В чужом глазу соринку видишь, в своем бревно не замечаешь. Ты трахнул мою невесту! Косяк за тобой…

Рубен задышал громче, сложил руки на груди.

— Я объяснил, как дело было.

— Так, всё, — выставил вперед руки Стахов. — Я признаю, вчера конкретно психанул, согласен. Мне не нужно было ее бить… Но я клянусь тебе, до вчерашнего я и не обижал ее никогда. И вообще, не понимаю, зачем ты ввязываешься в это дело, с каких пор стал защитником слабых? Давай так, мы с Жасмин забудем про то, как ты влез в нашу с ней зарождающуюся семью, а ты просто отойдешь в сторону. Я заберу ее из больницы, и все останутся при своем. Договор?

— Ты к ней на километр больше не подойдешь, — хмуро пробасил Рубен. — Вот тебе мой договор!

— Ты не в праве мне запрещать.

— А ты проверь меня, — резко выдохнул Булатов.

— Угрожать будешь? Что мне твои верзилы…

— Я тебя убью, — совершенно серьезно заявил Рубен.

Стахов отпрянул, уставился на бывшего друга недоуменным взглядом:

— Хватит нести чушь! Ни хрена ты мне не сделаешь. Ты знаешь, кто мой отец и дядя, не последние люди в органах…

Булатов на это лишь усмехнулся:

— Я убью тебя не буквально, Стахов. Уничтожу в финансовом плане: сделаю банкротом и так ославлю, что в этом городе с тобой ни одна собака работать не станет. Хочешь? Ты знаешь, я могу.

Влад на миг побледнел, затряс головой, будто отгоняя видение: вот он, в одежде бомжа, стоит на улице с протянутой рукой.

— Что за бред? Мы друзья, Рубен! Неужели ты хочешь из-за какой-то девки…

Тот резко его перебил:

— Раз она для тебя всего лишь какая-то девка, почему бы тебе про нее не забыть?

Стахов тут же встрепенулся, задышал чаще и принялся доказывать обратное:

— Ты прекрасно знаешь, что она для меня значит, иначе разве я решил бы жениться? Я просто неправильно выразился. Зачем тебе это, Булатов? Я ж тебя знаю! У меня с ней серьезно, а тебе так… член попихать неделю, ну, две максимум.