Работай она где-нибудь еще, не будь она беременна, тогда она была бы само совершенство… на какое-то время. Она занята так же, как и он. Так же, как и он, устремлена к определенной цели. Она не захочет, чтобы он заботился о ней, посылал эсэмэски или звонил по пять раз на день. Ей безразлично, если он уедет на уик-энд, чтобы потренироваться, или решит задержаться на ночь в офисе.

Она – его босс, и у нее будет ребенок, поэтому нет смысла размышлять о том, что могло бы быть. И это делает ее еще более запретной для него. Она заслуживает кого-то, кому нужна семья, кого-то, кто повезет ее в Париж.

– Вы даже сможете там влюбиться, – сказал он.

– Все бывает. – Голос ее прозвучал неубедительно. – Это же сказка, а не реальная жизнь. Вот мама – у нее была такая прекрасная возможность, а что в результате? Это не помогло, когда жизнь обернулась не лучшей стороной.

– Понятно. – Что еще на это сказать?

Полли вытащила из прически заколки и распустила волосы, но тут же снова собрала их в тугой валик.

– Это стало тяжелым уроком. Если вы полагаетесь на кого-то, то вы беззащитны. Необходимо быть самостоятельным, полагаться только на себя. – Она вздохнула. – Конечно, было бы здорово встретить человека, кто это понимает, кто не считает, что быть независимой не означает равнодушие. Когда-нибудь я поеду в Париж сама. Или возьму с собой ребенка.

– И посетите парижский «Диснейленд».

Полли скривилась:

– Не уверена, что я готова для этого развлечения.

Гейб бросил на нее взгляд:

– Всему свое время.

Есть что-то пугающее в знакомстве с семьями других людей. Светское общество, разговоры, конференции, коктейльные вечеринки – здесь для Полли не было ничего страшного. Но в чужих семьях она чувствовала себя неловко.

Еще в школе она терпеть не могла, когда другие девочки приглашали ее на выходные к себе домой. Все выглядело странным и смущало: семейные привычки, шутки, перебранки. Это так не походило на дом деда, который своей чопорностью скорее напоминал музей, а не дом для двоих детей.

Когда они приехали в винодельческое хозяйство Бофилей, то ей показалось, что все ее самые худшие опасения оправдались. Она попала в бесконечный поток людей, ее обнимали, целовали, кругом громко говорили.

– Я так рада познакомиться с вами. – Мадам Бофиль взяла Полли под руку и провела через массивную входную дверь.

– Спасибо большое за то, что позволили мне приехать. – Полли предпочитала рукопожатия и не знала, как освободиться от объятий, не причинив обиды. – У вас такой красивый дом.

Притворяться ей не пришлось. Они с Раффом выросли в роскошном старом помещичьем доме в Беркшире, где до сих пор живет дед. Но шато с увитыми плющом стенами в окружении ухоженных садов, которые протянулись до виноградников, пленяло уютом. Всего этого ей не хватало в доме ее детства.

На стенах висели фотографии, детские рисунки в рамках, портреты и сертификаты. Мебель в просторном холле в центре дома была со вкусом и любовью подобрана, хотя диван немного потерт, а на зеркале заметны пятна от древности.

– Здесь беспорядок, – заявила мать Гейба. – Мы вкладываем деньги в перестройку старых амбаров под гостиницы, а оба крыла дома – в квартиры для семей Натали и Клер. Но мне нравится то, как это есть сейчас. Словно мои дети все еще здесь со мной. – Она с улыбкой взглянула на фотографию смеющейся черноглазой девушки. – Это Селина. Больше всего боюсь, что она встретит кого-нибудь в Новой Зеландии и не вернется домой. Это даже хуже, чем когда Гейб был в США. Париж, конечно, лучше. А сейчас он, по крайней мере, находится всего лишь через Ла-Манш.

Полли в душе пожалела отсутствующую Селину. Наверное, это тяжело, когда ты вот так нужен семье. Но с другой стороны, интересно, каково это. Бабушка сердилась, если Полли не появлялась к чаю или не сопровождала ее в магазины. Дед же любил получать от внучки самые последние новости о компании. Но… ни одному из них Полли не была нужна просто так, их устроила бы любая внучка.

– Я поселила вас в Голубой спальне. – Мадам Бофиль провела Полли по парадной винтовой лестнице, занимавшей большую часть переднего холла. – Там есть ванная, туалет, так что вам будет удобно. Может, хотите освежиться, а потом пообедаем и мы покажем наше хозяйство?

Комната, куда мадам Бофиль провела Полли, была просто обставлена, но так и звала здесь остаться. Высокий потолок, темный, натертый до блеска пол и побеленные стены, в углу – широкая деревянная кровать с голубым покрывалом и подушками.

Она подошла к большим двустворчатым окнам до пола, открыла ставни и шагнула на узкий балкончик с видом на сад и ряды виноградников, растянувшиеся за садом. Ей никогда не приходилось видеть ничего подобного: зелень виноградных лоз, пурпурные оттенки лаванды вдалеке, а над головой – синее-синее небо. Полли вдохнула напоенный свежестью воздух и ощутила мир в душе.

С неохотой оторвавшись от потрясающего вида, она взяла косметичку и вошла в ванную. Пора вооружиться макияжем.

Она посмотрела на ярко-красную помаду – свою любимую, на компактную пудру, румяна и блеск для губ. И отложила все.

Не сегодня. Она распустила и расчесала волосы, чтобы пряди естественно падали на спину.

Бросив взгляд на кровать, которая так и приглашала прилечь, Полли вышла из комнаты.

Семья собралась в саду вокруг большого чугунного стола в тени дерева. Стол был накрыт для ланча: на блюдах хлеб, салат, сыр, мясо. При виде этого изобилия у Полли с ее капризным аппетитом появилось желание поесть. Может, сегодня один из тех дней, когда она ест не переставая? Остается надеяться, что она не съест все запасы Бофилей, и через двадцать лет семья будет вспоминать историю с англичанкой, которая ела без остановки.

Полли задержалась у дома, наблюдая за семьей. Они говорили все разом, перебивая друг друга, смеясь и отчаянно жестикулируя. Французский у Полли был вполне приличный, но она не могла ничего разобрать.

Смеялись громко и часто, и с каждым раскатом хохота Полли делалось все труднее сделать шаг вперед и тем самым нарушить семейную идиллию.

Она ни разу не видела Гейба таким непринужденным. Он сидел во главе стола, на колене – толстенький малыш, а еще один ползал у его ног, хватаясь за брючину и пытаясь взобраться вверх. Мать наливала ему вина, сестра совала под нос планшетный компьютер, а отец вцепился ему в руку, что-то объясняя.

Он успевал каким-то образом уделять внимание всем и сразу: улыбаясь, кивая и разжимая липкие детские пальчики. Сын, брат, дядя – он душа семьи. Зачем ему уезжать отсюда? Будь у Полли такая семья, она ни за что никуда не уехала бы.

Гейб поднял голову и посмотрел прямо на нее. Его взгляд сказал ей, что он понимает ее нерешительность.

Он снял ребенка с колена и передал матери, потом подхватил второго малыша, который ползал у его ног. Плавным движением он встал со стула и пошел ей навстречу, ловко избегая маленьких ручек, старавшихся схватить его за нос.