– Вот таким образом мы учимся.

– Учимся чему? – не поняла она.

– Тому, что чувства не всегда равнозначны цене, которую платишь за них.

– Гейб… кто она?

– Мари. Ей было шестнадцать.

Полли услышала в его голосе столько страдания, что эта боль тут же отдалась у нее в сердце.

– Я ее потерял. И никого больше не нашел.

– Вы познакомились в больнице?

Он кивнул, и так крепко стиснул ей ладонь, что Полли чуть не вскрикнула от боли. Но… ведь эта боль привязывает его к ней.

– Больница – это совсем не то, когда знакомишься в другом месте. Ты болен, но это на поверхности, а помимо болезни? Помимо болезни ты просто человек, подросток, которому очень хочется действовать, хочется понять, что ты собой представляешь. И это желание остается при тебе, несмотря на лечение стволовыми клетками, на потерю волос, на синяки и ожоги. Мы с Мари встретились и поняли, что нашли друг друга. Сразу поняли.

– Расскажите мне о ней.

– В ней много всего уживалось: понимание и добрый нрав, злость, нежелание смириться и черный юмор. Как и у меня. Все это было… – он подыскивал нужное слово, – обострено до крайности. Не уверен, что если бы мы встретились при обычных обстоятельствах, то понравились бы друг другу. А тогда… тогда она была для меня необходима. Мы хотели либо вместе победить, либо проиграть. – Он засмеялся, тихо и с горечью. – Но получилось не так, как мы рассчитывали. Я был вне себя от злости, что она ушла одна.

– А сейчас?

– А сейчас я на десять лет старше. То время осталось в памяти, а Мари… – Он с трудом выдохнул. – Я не вспоминаю о мальчике, каким я был тогда. Я закрыл для себя то время. Я выздоровел, уехал из Прованса, из Франции, поступил в колледж и… заново родился.

– Вы победитель.

Полли остановилась и повернулась к нему. Он по-прежнему крепко держал ее за руку. Свободной рукой она дотронулась до его щеки, провела по небритой скуле.

– Вы сделали то, что необходимо, чтобы выжить.

И поэтому вы такой… поразительный человек.

Гейб смотрел на нее сверху вниз, на щеке сильно билась жилка, глаза сделались почти черными.

– Я забыл, что такое – чувствовать, – хрипло произнес он. – Слишком уж это тяжело: боль, тяжесть утраты. Легче было улыбаться, работать, флиртовать, а чувства… я запер все, что связано с чувствами, на замок.

Похоронил вместе с Мари.

– Знаю, – прошептала Полли. – Чувства… это больно.

– Когда я приезжаю домой, то не могу не вспоминать. Это сквозит в каждом взгляде родных, в каждом слове. Родители, глядя на меня, вспоминают все, что было, все те муки, которые вынесли из-за меня. А я вижу ее, вижу на каждом углу на улице, в поле. И чувствую, что я нарушил свое обещание.

– Вы ее, должно быть, сильно любили.

– Любил? – Он улыбнулся. – Мы были очень юными и пылкими. Она была мне необходима, я обожал ее, но любовь? – Гейб посмотрел прямо в глаза Полли, его взгляд гипнотизировал. – Я не знаю, что такое любовь.

Полли шагнула к нему. Всего один маленький шажок, и она прижалась к нему грудью и бедрами, обвила руками его шею и погладила пальцами кончики волос.

– И я тоже не знаю, – сказала она. – Я хочу узнать. – Полли приподнялась на цыпочки и коснулась губами пульсирующей жилки у него на горле. Он вздрогнул. Осмелев, она переместила рот на мочку уха и прикусила зубами. – Страсть… Это я знаю. Иногда этого достаточно.

Теперь ее рот сдвинулся к его рту, и она легонько поцеловала твердые губы. Она хотела всего лишь утешить его, чтобы он отвлекся от прошлого, но один шаг, три поцелуя, три опасных слова изменили все вокруг них, воздух изменился.

– Достаточно? – с горящим взглядом произнес Гейб.

У Полли не было сил ответить, она лишь смогла кивнуть. А Гейб не сводил с нее пронзительных глаз, заглядывая прямо в душу.

Полли чувствовала, что тает от желания, неожиданного и ненужного, но оно тем не менее билось внутри. Она хотела, чтобы он крепко обнимал ее, хотела ощутить его тело. Полли просунула руку ему под футболку.

Вот… теплая кожа с татуировкой. Она обвела пальцами рисунок, а он вздрогнул.

– Черт возьми, Полли, – простонал Гейб. – Я стараюсь…

– Не надо.

Тогда он сдался и прижал ее к себе. Одного взгляда на ее лицо было достаточно, чтобы его губы оказались на ее губах.

А она позволила ему этот поцелуй, позволила себе припасть к нему и забыться в объятиях его сильных рук. Сегодня, в этот момент, – это все, что она могла ему дать.

Полли едва дождалась, когда самолет приземлится и можно отстегнуть ремень и включить телефон.

Только бы чем-то заняться. Только бы не вступать в разговор с Гейбом. Именно это она старалась делать весь прошлый вечер и все утро: болтала с его матерью, совершила еще одну ознакомительную экскурсию с Клер, купала Матильду.

Гейб прикрыл глаза. В его мозгу все рисовалось чересчур живо и отчетливо: ее запах… терпко-сладкий запах корицы, шелк волос, теплая, мягкая кожа, прикосновение ее руки.

Он вздохнул, надеясь побороть желание взять ее руки в свои, притянуть к себе, и снова забыться в тепле ее объятий.

Господи! Он для себя уже перечислил причины, по которым не следует увлекаться Полли. А поцелуй… поцелуй не забыт.

– Интересно, он, вероятно, ни о чем не думает, – пробурчала Полли, сердито глядя на телефон.

– Проблемы? – Гейб поднялся и открыл ящик над головой, чтобы взять их сумки.

– Это дедушка, – сказала она. – Он хочет встретиться с нами дома, как только мы вернемся. У меня дома. Он уже позвал Раффа. Ему и в голову не приходит, что мы устали.

– А с какой стати? – Гейб снял с полки сумку Полли и положил на свое кресло. – Сейчас нет и трех часов – середина вашего рабочего дня. К тому же он не знает, что вы беременны. – Он поставил свою сумку на пол и повернулся к ней. От него не укрылись темные круги у нее под глазами. Это от жары, или она плохо спала и ее, как и его, преследовали мысли о поцелуе? – Вам надо ему рассказать. – Он перекинул через плечо ремень ее дорожной сумки и взял в руку свою. – Полли, пора это сделать. Вам нужна ваша семья.

Она смущенно заморгала:

– Моя семья не похожа на вашу. Мы привержены условностям…

– Значит, пришло время вам это изменить, – заявил он и пошел вперед по почти пустому проходу.

Полли молчала, пока они выходили из аэропорта и шли к машине. Она не стала возражать, когда Гейб взял из ее руки ключ. Гейб ожидал, что обратную дорогу в Хоупфорд она по обыкновению проведет за лэптопом, телефоном или будет что-то записывать в блокнот, но Полли откинула голову на подголовник и смотрела в окно.