очередь повинных добровольцев. Не особо смекающие остались ждать за партами. Пендаля?

Новобранцы.

— Все встали и подошли с телефонами! — я угрожающе обвела взглядом каждого парня. Сколько незнакомых лиц! В их рядах затерялся какой-то дурик в капюшоне и медицинской маске, и даже девочка. Удивительно! — Живее, говорю! Или удалю вас!

Дошло, наконец.

Все поднялись и зашуршали к моему столу, пока я, как коршун, следила за ловкостью рук, предотвращая мошенничество. И как далеко может зайти моя инициатива? Вилка-Вилка! Тебе же это всё проверять…

А что, собственно проверять? Задание-то какое?

Народ схлынул. Я раздраженно вжихнула молнией, не сводя взгляда с хлопающих глазками студентов, усевшихся, чуть не на головы друг другу — будто эти амёбы виноваты, — со шлепком уложила на стол журнал посещений и свои записи. Ну а кто ещё виноват? Не я же!

Ладно… Сейчас придумаем что-нибудь на смекалочку. Я нарыскала в своих преподавательских лекциях первую попавшуюся схему, вальяжно поднялась со стула и отвернулась к доске, чтобы изобразить её для всеобщего обозрения.

Сойдёт. Пару фидеров, так и быть, сократим. Не будем сильно зверствовать… Всё-таки, это моя непрошеная импровизация.

— Необходимо рассчитать значение тока короткого замыкания на обозначенном участке, — я заскрипела мелом по доске, вырисовывая электрические элементы. Позади послышались предсмертные охи.

Как же мне жалко вас… (Нет). Я наваяла нехилую такую картину и, в завершение, словно подпись Микеланджело, нарисовала молнию на одной из линии.

Всё! Красота! Рассчитывайте!

Глубочайший смысл этого произведения заключался в том, что списать было невозможно. Ведь здесь, очевидно, нужны мозги, творческий подход и элементарное знание формул.

Довольная, я рухнула за рабочий стол и ехидно осмотрела запыхтевших над пустыми листками парней. Сколько энергии — и всё вхолостую… Единственная девушка принялась коситься в бумажки соседей, но поймала мой убийственный взгляд и виновато застыла.

Эй, ты не прозрачная!..

Интересно, а другие четыре подружки решили сразу написать заявление на отчисление? Да я была бы счастлива, если все группы махом не пришли сегодня… Я так задолбалась! Всё из-за приставучих должников! Из-за бала! Из-за ночных бдений вслед автобусу… Хочется простого человеческого поспать. Из меня чуть не вырвался смачный зевок.

В аудитории вдруг раздался быстрый, продолжительный звук пишущей ручки.

Я навострила уши. Это что ещё за писака объявился? Где сидит?

Его товарищи по несчастью тоже среагировали на неприличные звуки в аудитории, в которой можно было оглохнуть от тишины какую-то жалкую минуту назад. Начали неловко оборачиваться и подозревающе щуриться. Сидит-сидит, крыса. На третьем ряду.

Ещё бы на потолок забрался.

Я развалилась на столе, облокотившись на руки, и принялась рассматривать неприметную фигуру, съёжившуюся под капюшоном. Строчит-то как!.. Да там походу и шапка у него — мёрзнет парень. Отопление шпарит, а ему холодно. На пол-лица натянута голубая аптечная маска, по всем правилам: от подбородка до нижних век. Чтоб наверняка. Через щёлку для глаз бациллы не проскочат! Не припоминаю такого студента…

Через десять минут абсурдной тишины, нарушаемой лишь звуками его уже, наверное, вспотевшей ручки, я успела изучить журнал посещений и так и не вспомнила, кто он такой.

Шпион!

И вот, аудитория плавно погрузилась в тишину.

Больше никто так и не взялся за листок. Совсем что ли никаких мыслей?

— Ну-с… Кому-нибудь есть, что мне показать? — а это была неплохая идея! Тут и проверять толком нечего…

Студенты молчали, как партизаны. Даже тот, кто поставил всех в неловкое положение.

— Молодой человек! А… Подойдите-ка ко мне.

Нет. Я не каждого прогульщика приглашаю на разговор. Некоторые, наоборот, просят меня уделить им время, а я ломаюсь. Но этот случай… Был вопиюще подозрительный.

— Вы что-то активно записывали… Эй, я с вами разговариваю.

Его плавающая голова пыталась спрятаться за близ сидящими. Ну же, я не такая страшная! Только с теми, кто этого заслужил… С минуту высматривая отличившегося студента, я мельком поймала его взгляд, и у него не осталось выбора.

Парень, очевидно, мечтал сжаться в исходную точку Большого взрыва. Скрючившись, как дедок, нехотя вывалился из-за стола и медленно потащился мимо рядов. Люди косо и недобро смотрели ему вслед… Хах!

— Раз один вы что-то записали, я сейчас же и проверю.

— Виолетта Сергеевна, а можно будет переписать эту контрольную точку? — первые парты заволновались, поняв, что подпортили себе картину в конце семестра.

Избавь меня, Господи, от лишних встреч с вами! Аминь!

— Нет, это была всего лишь проверка знаний. Я просуммирую вашу работу в семестре и скажу… У кого сколько будет дополнительных вопросов к зачёту.

А они будут у всех… У отличников вытянулись лица.

Парень весь в чёрном, в грязных ботинках, в шапке и поверх надетом капюшоне, кротко приблизился к моему столу. Выглянул из-за маски горящими глазами, и я увидела, что они… Тоже чёрные. Как у дикого озлобленного зверька, загнанного в угол. У меня по спине пошёл нехороший холодок.

— Не топчитесь, уборщица старалась, мыла! Сядьте, — я настаивающе указала на стул, чувствуя, как в груди всё сжимается от необъяснимого страха, а руки нервно подрагивают. Студент неохотно подчинился, и его лицо оказалось теперь на уровне с моим. Нас разделял широкий стол и… Маска.

Вроде нерусский мальчик. Скромный — лишь при первом впечатлении… А брови густые, хмурые. Взгляд таинственный, как восточная ночь. Нагнетающий молнии. На своих лекциях я видела его впервые, а вот… На балу?

Тошнотворное волнение подкатило где-то на уровне горла. В нос ударил знакомый запах сигарет… Я стала принюхиваться.

Нет, это бред какой-то. Показалось…

Чувствовалось единственно правильным видеть перед собой чёрные, как мрак, глаза! Ну никак не голубые… Лекса жеманничал, а юноша передо мной… Нёс себя кротко. И от этого… Пугающе. Радуга и грозовая туча.

Чёрт, а имя «Лекса» ему бы подошло!

— Дайте свой листок, — от моей былой насмешки не осталось и следа. Я чувствовала, как тревога подкралась к дребезжащему сердцу, щекоча его и подгоняя.

Громко сглотнув от перехватившего дыхания, я постаралась незаметно выдохнуть. Табачный запах заполонил мою потяжелевшую голову. Я вперилась в записи…

Идеально ровный, дотошный почерк. Господи… Да он маньяк! Маньячелло! Схема перерисована с доски, элементы заменены сопротивлениями. Линии ровные, как в теореме о параллельных прямых, но ведь линейки у него не было… Формулы расшифрованы, цифры, как в прописях у моей прабабушки!

Мальчик, тебя били дома? Просто моргни мне…

Я и думать забыла про правильность расчётов. Скорее всего, там ответ был, точнее моего… До сотых!

Я подняла взгляд и сощурилась, шокировано рассматривая студента.

— Как зовут? — на самом деле… У меня было крохотное, мельчайшее. Микроскопическое подозрение, что это