Торак вытер пот, выступивший над верхней губой.

— Надо поскорее уходить отсюда. Этот медведь еще может вернуться, — не отвечая Инуктилуку, сказал он.

Инуктилук еще некоторое время изучающе смотрел на него. Затем собрал оставшихся собак, взвалил на плечо мертвого пса и, прихрамывая, двинулся к саням.

Гарпун со звоном выпал у Торака из рук, а сам он в полном изнеможении согнулся пополам и уперся руками в колени.

Ренн сочувственно погладила его по плечу.

Он спросил, все ли у нее в порядке.

— Плечо немножко болит, — призналась она. — Но это ничего. Я ведь другой рукой тетиву натягиваю. А ты как?

— Ничего. Сейчас уже почти совсем хорошо. — И, едва успев произнести эти слова, Торак упал на колени, и его стало выворачивать наизнанку.

Золотистые отблески закатного солнца легли на темно-голубой лед. Собачья упряжка прямо-таки летела к стойбищу племени Песца.

Вскоре спустилась ночь. В небе засиял тонкий месяц. Но сколько Торак ни смотрел в темное небо, он так и не сумел увидеть там Самое Первое Дерево — те широкие, безмолвные языки зеленоватого огня, которые вспыхивают в небе зимой. Ему страшно хотелось их увидеть, он прямо-таки мечтал об этом. Ему казалось, что так проявится его связь с родным Лесом, которая сейчас была нужна ему как никогда прежде. Но зеленые огни так и не появились.

Миновав очередную цепь клыкастых ледяных торосов, они услышали вдали какие-то жуткие потрескивания и стоны. Казалось, это злые духи стучат своими молотами по тонкой шкуре земли, пытаясь вырваться на свободу. Наконец Торак заметил на горизонте проблеск оранжевого света. Усталые собаки, почуяв запах дома, еще прибавили скорости.

Когда они подъехали ближе, Торак увидел большое приземистое убежище, сделанное из снежных глыб. Еще три таких же дома, но чуть поменьше, стояли поодаль, соединенные друг с другом короткими туннелями. Все убежища имели форму улья и светились изнутри. Вокруг них было множество маленьких холмиков, которые вдруг ожили, превратились в собак и, стряхивая со шкуры снег, радостно залаяли.

Торак неловко выполз из саней. Ренн тоже еле двигалась и все время, постанывая, растирала ушибленное плечо. Оба совершенно отупели от усталости и плохо понимали, что ждет их впереди.

Инуктилук настойчиво потребовал, чтобы они стряхнули каждую снежинку со своей одежды и даже с бровей и ресниц, прежде чем позволили им на четвереньках вползти в низенький изогнутый туннель, чем-то похожий на заднюю лапу собаки. Это было сделано специально, чтобы во входное отверстие не задувал ветер. Так, на четвереньках, Торак и вполз в само убежище, вдыхая горький запах ворвани, горевшей в светильниках. При его появлении негромкое бормотание множества голосов вдруг разом прекратилось.

В дымном свете Торак успел заметить торчавшие вдоль стен китовые кости, с которых гроздьями свисали многочисленные башмаки и рукавицы, явно развешанные на просушку, и лишь потом разглядел сверкающее облачко человеческого дыхания и несколько круглых узкоглазых лиц, смазанных тюленьим жиром и блестевших в свете коптилки.

Инуктилук быстро рассказал сородичам, как ему удалось в метель отыскать этих «глупых детей», забредших на территорию их племени, и обо всем, что с ними случилось потом. Его рассказ, надо отметить, был честным и беспристрастным — он с благодарностью говорил о том, как Торак спас его, когда собаки уже тащили его по льду навстречу гибели. Однако голос Инуктилука дрогнул, стоило ему вспомнить, как «этот парнишка из племени Волка» разговаривал с собаками на их языке.

Люди Песца слушали терпеливо, не задавая вопросов и внимательно поглядывая на Торака и Ренн пытливыми карими глазами, очень похожими на ясные и блестящие глаза того зверька, что был покровителем их племени. Вождя у них, похоже, не было, и главными считались четверо старейшин, которые сгрудились поближе к светильнику на низеньком помосте, видимо предназначенном для спанья и застеленном оленьими шкурами.

— Это они! — пронзительно вскрикнула одна из старейшин — крошечная женщина с темным морщинистым лицом, похожим на съежившуюся от мороза ягоду шиповника. — Это они явились мне в том видении!

Торак услышал, как Ренн беззвучно охнула. Прижав оба кулака к сердцу в знак дружеского расположения, он поклонился старухе и сказал:

— Инуктилук говорил, что ты вроде бы видела, будто я собираюсь совершить некое злодеяние? Но я никакого злодеяния не совершал и совершать не собираюсь!

К его удивлению, по всему снежному дому прокатился негромкий смех, даже четверо старейшин заулыбались, показывая беззубые рты.

— А кому из нас известно заранее, — возразила старуха, — какое злодеяние мы можем или не можем совершить? — Улыбка исчезла с ее лица, лоб пересекли печальные морщины. — Я видела именно тебя. И ты собирался нарушить главный закон всех племен.

— Он никогда бы не нарушил этот закон! — воскликнула Ренн.

Старуха, похоже, ничуть не была раздражена этим неожиданным вмешательством; дождавшись, когда Ренн умолкнет, она снова повернулась к Тораку и спокойно сказала:

— Небесные огни никогда не лгут.

Торак растерялся:

— Я не понимаю! Что же такое я собирался сделать?

Лицо старой женщины сперва исказилось, точно от боли, потом будто окаменело, и она тихо промолвила:

— Ты собирался поднять топор на волка.

— Напасть на Волка? — вскричал Торак. — Да никогда в жизни!

— Но я тоже это видела! — сказала вдруг Ренн. — Видела во сне. Да, я видела это во сне!

Эти слова сами сорвались у нее с губ. Но, едва произнеся их, она сразу же пожалела об этом.

Торак посмотрел на нее так, словно видел впервые в жизни.

— Я никогда не смог бы причинить зло Волку, — с трудом выговорил он. — Это невозможно!

Старуха из племени Песца только руками развела:

— Мертвые не лгут.

Торак вновь собрался протестовать, но старуха опередила его:

— Сейчас отдыхайте, ешьте, а завтра мы отошлем вас на юг, и зло пройдет стороной.

Ренн думала, что Торак станет возражать, сопротивляться, но он как-то странно вдруг притих. Впрочем, во взгляде у него по-прежнему светилось упрямство, что всегда означало: жди беды.

Люди Песца засуетились, доставая из ниш в стенах убежища самую разнообразную еду. Теперь, когда старейшины уже сказали свое слово, они были рады приготовить пир по случаю прихода гостей, словно Торак и Ренн просто так заглянули к ним на огонек, и теперь весь вечер им предстоит рассказывать или слушать всякие занимательные истории. Ренн заметила, с каким интересом все отнеслись к рассказу Инуктилука о том, как белый медведь украл у них тюленя, и сколько эта история вызвала сочувствия и смеха.