— Как красиво! — прошептала Ренн. — Но мне нечего подарить вам взамен…

Женщины удивленно переглянулись и засмеялись.

— А нам ничего взамен и не нужно! — сказала одна из них.

— Ты приходи к нам, когда опять наступит месяц Долгой Тьмы, — сказала вторая, — мы тебе еще и новую зимнюю одежду сошьем. Эта ведь только для весны годится!

Акуумик по-прежнему в общих разговорах участия не принимала; когда она складывала иглы в маленькую костяную шкатулку, Ренн заметила на краю шкатулки крошечные следы от зубов и спросила, кто это сделал.

— Мой малыш. Когда у него зубки резались, — тихо ответила Акуумик.

Ренн улыбнулась:

— Значит, теперь самое страшное уже позади?

— О да, — сказала Акуумик так печально, что у Ренн по спине мурашки побежали. — Вон он там лежит. — И она указала на глубокую нишу в стене, где Ренн, к своему ужасу, увидела маленький неподвижный сверток из шкур.

— Ох, прости меня! — сказала Ренн. Ей стало страшно. Лесные племена всегда старались унести своих мертвых подальше от жилища, чтобы их души не могли потревожить живых людей.

— Мы храним своих мертвых у себя до весны, — пояснила Акуумик, — чтобы уберечь их от лисиц.

— И чтобы они не чувствовали себя брошенными, — добродушно прибавила Танугеак. — Они ведь тоже любят поболтать не меньше, чем мы. Когда видишь, как небо пересекает падающая звезда, это значит, кто-то их них решил своих друзей навестить.

Ренн эта мысль показалась весьма утешительной, однако Акуумик опять сдвинула брови, так что на переносице у нее появилась горестная складка, и сказала:

— Духи отняли у него дыхание месяц назад. А теперь они забрали у меня и старшего сына.

Ренн вспомнила, что Инуктилук говорил им о мальчике, который ушел во льды и заблудился.

— Муж мой умер от лихорадки в месяц Долгой Тьмы, — продолжала Акуумик. — А потом моя мать, почуяв, что за ней смерть идет, сама вышла ей навстречу, чтобы смерть не отняла пищу у наших детей. Если мой сын так и не вернется, у меня никого не останется, никого. — Она смотрела перед собой остановившимися, пустыми глазами, в которых, казалось, навсегда погас огонь жизни. Ренн и раньше доводилось видеть у людей такой взгляд — у тех, чья душа была больна.

«Я не могу снова потерять его… У меня есть только Волк…»

Наконец-то она поняла, что имел в виду Торак. Его мать умерла, когда он появился на свет. Его отца зарезал медведь. Он никогда не жил среди своих сородичей, он даже не видел никого из людей своего племени. Он был более одинок, чем любой из тех, кого она знала. И хотя Ренн тоже многих потеряла и тоже была сиротой, она понимала: у Торака, как и у Акуумик, эта рана в сердце не заживет никогда. Если он потеряет Волка…

И Ренн в очередной раз удивилась тому, как это она сумела заставить себя вслух рассказать о том, что ей тогда привиделось.

— Все, я закончила, — сказала Танугеак, и от неожиданности Ренн даже вздрогнула.

Очнувшись от тягостных мыслей, она внимательно рассмотрела аккуратные черные зигзаги на внутренней стороне своих запястий. Эти знаки вызывали у нее странное чувство уверенности; она не сомневалась, что теперь стала сильнее, да и защищена была гораздо лучше.

— Спасибо тебе, — от всей души поблагодарила она Танугеак. — А теперь мне, пожалуй, надо отыскать своего друга.

— Сперва возьми вот это. — Танугеак протянула ей маленький мешочек, сделанный из чешуйчатой кожи, явно снятой с лапки лебедя, там даже перепонки еще виднелись.

— А что там внутри? — спросила Ренн.

— Так, нечто. Но эта вещь может очень даже тебе пригодиться. — Танугеак наклонилась к самому ее уху и еле слышно сказала: — Послушай меня хорошенько. Наши старейшины в ту ночь еще кое-что видели в небесах. Мы не уверены, что хорошо поняли смысл этого видения, но мне почему-то кажется, что ты знаешь, в чем тут дело. — Она помолчала. — Видишь ли, в небесах был виден трезубец. Примерно такой, какими колдуны пользуются, чтобы поймать души больного. Но при одном взгляде на тот трезубец у меня становилось как-то нехорошо на душе.

Пальцы Ренн невольно стиснули подаренный мешочек.

— Ага, — заметила это движение Танугеак, — и тебя, насколько я вижу, страшит этот трезубец. — Она ласково похлопала Ренн по руке. — А теперь ступай. Найди своего дружка. И, когда наступит подходящий момент, непременно расскажи ему обо всех тайнах, которые носишь в своей душе.

Когда Ренн вернулась в главное жилище, люди Песца уже улеглись спать. Спали они по большей части все вместе, сгрудившись на помосте; лишь немногие еще остались сидеть, размягчая зубами сухожилия или разминая замерзшие башмаки, чтобы утром их было можно снова надеть. Торак тоже крепко спал на самом краю помоста.

Ренн забралась в спальный мешок, но уснуть не могла; она так и не знала, что же ей делать. Видение старейшин подтвердило те страхи, которые она таила в себе уже много дней: Пожиратели Душ действительно забрали Волка с собой.

Ей очень страшно было говорить об этом Тораку. Сколько же еще ударов способен он выдержать?

Она проснулась, когда Инуктилук потряс ее за плечо.

Все вокруг еще спали, но сквозь щель в стене снежного дома Ренн увидела, что луна висит совсем низко над горизонтом, а значит, скоро рассвет. Торака нигде не было.

Ренн тут же вскочила, как встрепанная.

— Он ждет снаружи, — одними губами сказал Инуктилук. — Ступай за мной!

Они очень тихо пробрались в маленький дом, где Ренн переоделась в свои новые, пока еще не привычные одежды.

Ледяной ночной воздух ножом резал легкие, но ветра не было. Снег, покрытый ледяной коркой, так и сверкал в бледном свете уходящей луны. Идти нужно было очень осторожно, чтобы не хрустеть настом. Почуяв их шаги, несколько собак шевельнулись было и снова свернулись клубком.

Торак уже ждал их. На нем тоже была новая одежда, и Ренн едва узнала его в серебристой парке из тюленьего меха.

— Они помогут нам убежать отсюда! — шепнул ей Торак. Глаза его так и сверкали от возбуждения.

— Кто это «они»? — тоже шепотом спросила Ренн. — И почему они нам помогают?

Инуктилук уже исчез в темноте, ответил ей Торак:

— Я все ему рассказал. Ты была права: они действительно знают о Глазе Гадюки! И у них тут есть одна женщина… Акуумик, кажется? Она нам расскажет, как до этого Глаза добраться!

Ренн была потрясена.

— Но… я думала, ты им не доверяешь. Чего это ты так быстро свое мнение переменил?

— Ты меня заставила. — И Торак улыбнулся одной из своих редких, волчьих улыбок. — Видишь, иногда я все-таки к тебе прислушиваюсь!