авторитетно. А он как болванчик, тупо повторил мои слова, даже от себя ничего не добавил. Стоит и выдавливает из себя: «герцог то», «герцог се»… Когда он закончил, мои люди сразу подключились, начали шапки вверх бросать и кричать: «Король наш Ричард!» Но получилось жидковато, честно говоря, их же не много там было. В общем, я выжал из ситуации все, что мог, сказал: «Друзья и граждане, спасибо! Ваши аплодисменты и восторженные крики – это знаки любви и признания нашего Ричарда». На этом все, я ушел.

– Вот глыбы безъязычные! – злится Ричард. – Неужели так и молчали?

– Молчали, – подтверждает Бекингем.

– Ладно. Лорд-мэр со своими людьми придет сюда?

– Обещал скоро быть. Значит, так, герцог: изображайте страх, а когда они придут – не соглашайтесь сразу же разговаривать с ними. Возьмите в руки молитвенник, встаньте между двух священников и делайте вид, что беседуете с ними о высоком. Будут просить вас взять власть – отказывайтесь, как девственница от секса, но точно уловите момент, когда пора соглашаться. Всё поняли?

– Ну, если вы будете просить меня так же упорно, как я буду отказываться, то мы быстро договоримся, – цинично усмехается Глостер.

– Бегите на галерею! – шипит Бекингем. – В ворота стучится лорд-мэр.

Глостер уходит (мы же помним, что разговор происходит во дворе замка, а герцогу нужно сделать вид, что он всецело поглощен молитвами о благе страны и разговорами о божественном).

Входят лорд-мэр и горожане.

Бекингем приветствует их и говорит, что сам тоже ждет, не согласится ли герцог их принять. Тут появляется Кетсби, соответствующим образом проинструктированный.

– Ну что? – спрашивает его Бекингем. – Что сказал милорд? Он нас примет?

– Милорд очень просит вас зайти завтра или послезавтра. Сейчас он очень занят, он предается святым размышлениям в обществе преподобных отцов, и ему не хотелось бы прерывать свои благочестивые занятия ради мирских дел.

Как по нотам! Сценарий хорошо написан, все отрепетировано.

– Передайте герцогу, пожалуйста, что пришел лорд-мэр с горожанами, у них важное дело и серьезный разговор, – говорит Бекингем.

– Ладно, сейчас передам, – послушно отвечает Кетсби и уходит.

– Вы видите, до какой степени наш герцог не похож на покойного короля! – начинает петь Бекингем. – Он не валяется в койке с бабами, а молится, стоя на коленях, он проводит время не с парой куртизанок, а с двумя монахами. Если бы у нас был такой король, Англия бы горя не знала! Но, боюсь, нам Глостера не уговорить.

– Будем надеяться, что он согласится, – говорит лорд-мэр.

– А вот я боюсь, что откажется, – возражает Бекингем.

Возвращается Кетсби.

– Ну? Что сказал герцог?

– Он очень удивился, что пришла такая толпа граждан. Он не понимает, зачем вы все пришли, и боится, что вы затеяли что-то дурное.

Бекингем принимается бить себя в грудь:

– Да как герцог мог подумать, что я приведу к нему людей со злым умыслом! Клянусь, что мы сюда пришли с чистым сердцем! Идите к герцогу и объясните ему.

Когда Кетсби снова уходит (гоняют бедолагу туда-сюда, бессердечные!), Бекингем продолжает лить елей:

– Вот что значит набожная душа! Как начнут молиться – так их не оторвешь от четок.

Наверху (на галерее) появляется Глостер между двумя епископами.

Тут уже спектакль разворачивается в полный рост. Бекингем умиляется благочестию герцога, герцог Глостер просит извинить его за то, что не сразу принял посетителей, увлекшись молитвами, и спрашивает, не обидел ли чем горожан и не жаловаться ли они пришли.

– Да, обидели, – заявляет Бекингем. – Вы всех нас обидели тем, что собираетесь передать трон в руки недостойных людей, которые погубят нашу страну. Англия катится в тартарары, и вы должны взять правление в свои руки и спасти нас всех от катастрофы. Вы – королевской крови, вы – достойный наследник, и вы должны править державой.

Бекингем и другие просят герцога Глостера стать королем

Глостер ломается, как свинья на веревке.

– Даже и не знаю, как лучше поступить: промолчать или высказать вам, насколько вы неправы? – затягивает он. – Если промолчу, вы решите, что я надменный и гордый, принимаю ваше предложение молча, а я ведь на самом деле его не принимаю. Если выскажусь – вы обидитесь, что я отказываю вам. Ладно, придется все-таки объясниться. Спасибо за доверие, но я не заслужил. Даже если бы трон был совершенно свободен и не было бы никаких препятствий, я все равно отказался бы, ибо недостоин. «Так нищ я духом, а мои пороки так велики и так многообразны!» Одним словом, не такой уж я хороший, чтобы быть королем. «Я слишком слаб, чтоб вам помочь в нужде». У нас есть юный принц, он подрастет и с достоинством примет власть. А меня увольте.

– Милорд, – возражает Бекингем, – вы очень совестливы, и мы это уважаем. Но ваши доводы не имеют силы. У нас фактически нет принца, законного наследника. Ваш брат Эдуард был тайно женат на леди Люси, ваша матушка может это подтвердить. Потом он обручился с принцессой Боной Савойской. Жалкая стареющая вдова Елизавета Вудвилл всех оттеснила, коварством влезла в душу королю и женила на себе неопытного пылкого юношу. Фактически она вынудила его пойти на двоеженство, и рожденные в их браке дети не могут считаться законнорожденными. Просим, милорд, возьмите на себя управление страной.

Лорд-мэр и Кетсби тоже не молчат, вставляют по реплике, чтобы не получилось, что они не просят. Но соглашаться, видимо, еще рано, потому что Глостер продолжает упорствовать:

– Зачем мне эти проблемы? Я не создан для трона. Мне бы чего попроще… Не обижайтесь, пожалуйста, но – нет.

Тут Бекингем выбрасывает козырную карту, чтобы дать Глостеру понять: пора.

– Мы понимаем, как сильно вы любите маленького принца Эдуарда, ведь он ваш племянник, сын вашего родного любимого брата. Конечно, ваше нежное женственное сердце не позволяет вам отнимать трон у мальчика. Но имейте в виду: королем Эдуарду не бывать! Если вы откажетесь – мы кого-нибудь другого посадим на престол, но не принца Уэльского, и пусть потом все говорят, что Йорки бросили страну на произвол судьбы. Не хотите – как хотите, мы уходим. «К чертям все просьбы!»

С этими словами Бекингем гордо разворачивается и уходит вместе с горожанами.

– Что вы стоите?! – в отчаянии восклицает Кетсби. – Верните их и говорите, что согласны.

– Ваш отказ – настоящая беда для всей Англии, – вторит ему еще один из приближенных Глостера.

– Вы хотите столько забот на меня взвалить… Ладно, – вздыхает Ричард, – зовите их обратно, так и быть. Хоть и не хочется мне быть королем, но