Аллочка тут же зарделась от смущения, но всё же быстро нашлась и ответила.

— Товарищ председатель, от нашего колхоза поедет колонна на демонстрации в рай. центр, Кондрат Андреевич обещал помочь с машинами. Транспаранты и другие украшения у нас уже готовы. А вечером концерт художественной самодеятельности. Вот только клуб у нас сами понимаете какой. Поэтому выступление будет на открытом воздухе. Надеюсь погода не подведет.

— Ясно, благодарю. На этом всё, товарищи. Всем спасибо. Завтрашней планерки в правлении не будет, сегодня мы всё обсудили. Кондрат Андреевич, в шесть тридцать я буду у вас в цеху, поговорим со слесарями и за работу. Все свободны.

Следующие четыре дня я почти безвылазно провёл в ангаре с тракторами и, что хуже, со слесарями. Потому что ни один нормальный человек не захотел бы работать с такими кадрами, как Кондрат и Ильич.

Вот и я сразу их предупредил, что сами они без моих указаний вообще ничего трогать не должны. Такая постановка вопроса, конечно, могла бы даже порадовать этих ленивцев, если бы я сразу не показал, что мои слова значат лишь то, что инициатива наказуема, но просто ничего не делать — не получится. Так что загружать этих лодырей я старался по максимуму. А попутно присматривался к двум другим слесарям.

Если Кондрату где-то пятьдесят, Ильичу сорок с гаком, то Емельянову Павлу и Стасу Михееву явно было разве что чуть больше тридцати. К сожалению Павел оказался хоть и старательным, но каким-то заторможенным и пассивным. А вот Стас мне даже понравился. Я видел, что ему интересно узнавать что-то новое. Он часто расспрашивал меня о каких-то тонкостях, которых не понимал и внимательно слушал.

В общем, к концу работ я ещё сильнее презирал Кондрата. С другим главным механиком и остальные бы, наверняка, работали нормально. А он и сам нихрена не делает, и потенциал другим гробит.

За эти дни я окончательно убедился, что его не переделать, только если с палкой постоянно рядом стоять. Так что чем раньше я от него избавлюсь, тем лучше.

В общем, подумал я немного, да и сделал очередную рокировочку. На новое назначение Стас отреагировал сдержанно, с опаской глядя на Кондрата Василича. Тем более что сделал я это, считай самовольно, без решения общего собрания, Поэтому я при всех громко ему сказал, что если начнутся какие-то проблемы с дисциплиной, чтобы сразу шёл ко мне.

И остальным тоже дал понять, что лучше бы мне ничего подобного не слышать.

К середине четвёртого дня, работы, наконец, завершились. Из пяти нерабочих тракторов, получилось собрать три. Весьма достойный результат, я считаю. Тем более, что сначала думал, что таким образом спасу не больше двух, но хорошенько всё обмозговав, придумал, как и третий запустить. Правда один из грузовиков пока-что встал на прикол, но ничего вернем его в строй в своё время. Сейчас трактора важнее и намного.

Теперь осталось оформить новый запрос на детали. Как придут, так все десять в строй поставим!

— Ну что? Вот теперь можете отдохнуть! — довольно предложил я, — а я пока последний трактор на поля отвезу!

Павел и Стас довольно заулыбались, а на Кондрата с Ильичом я даже и смотреть не стал. Их кислые рожи мне уже и без того надоели.

Конечно, я мог кого-то из них отправить на поля, но мне хотелось самому, покрасоваться перед коллективом, так сказать. Я с гордостью оглядел последнего «Франкенштейна» и залез в кабину. Жаль красить их уже некогда. Краска на всех тракторах облупилась. Но как закончится посевная, надо будет Стасу наказать. На красивой машине и работается веселее!

— Вот, товарищи! — я выпрыгнул из трактора возле одного из полей, — работайте!

— Спасибо, товарищ председатель! — хором отозвались работники, — особенно радовался безлошадный тракторист Степан Андрейченко, он наконец-то мог работать по специальности а не идти с унылым видом за лошадью.

Кто-то даже захлопал в ладоши и воскликнул ещё что-то одобрительное. И радость людей вполне понятна. Ещё неделю назад у них было всего три рабочих трактора, и то один встал прямо перед моим приездом. А теперь целых восемь! Объем работ сразу раза в два уменьшился. И коняг бедных гонять не надо, и самим меньше мороки.

Оно и на полях уже отражалось. Я пересел к Андрею в козлика, которого взял с собой, нужно ж как-то возвращаться. И мы проехали вдоль уже вспаханной земли. А жизнь то налаживается! Аж посмотреть приятно. Теперь я был почти уверен, что с посевной мы в срок уложимся без проблем. «Почти» — потому что я уже понял, что полностью расслабляться в этом колхозе нельзя.

С другой стороны, и с закупкой овец уже закончили вчера, как мне доложил Тупин Владлен Викторинович. Может и впрямь не так всё плохо, как я думал. Но на всякий случай, надо завтра заглянуть к ним в кошару, посмотреть, что и как своими глазами.

В общем, домой я вернулся в приподнятом настроении, поужинал, и уже готовился лечь ко сну, как услышал стук в дверь. И кого это принесло в такой час?

На пороге стоял незнакомая мне сухонькая женщина лет сорока пяти в косынке и с большими испуганными глазами.

— Товарищ председатель, можно я войду? — шёпотом начала она, оглядываясь по сторонам.

— Я удивился, но пропустил её внутрь.

— Простите, товарищ председатель! Не хочу, чтобы меня кто-то увидел. Чтобы кто-то знал, что это я вам нажаловалась, — затараторила она.

— Давайте по порядку. Представьтесь пожалуйста.

— Да, конечно. Меня зовут Кудрявцева София Филимоновна. Я ветеринарный фельдшер. Понимаете… это касается новых овец. С ними есть одна проблемка…

* * *

(примечание авторов для тех кто успел прочесть старую версию: в прошлой главе мы написали что план по шерсти подняли на 40%, но в итоге исправили на 10%)

Глава 8

— В общем... — Кудрявцева замялась.

— Вы всё равно уже пришли, — подбодрил я её своим самым дружелюбным тоном, — давайте, выкладывайте, что там с овцами?

Она с готовностью закивала, но всё равно ещё несколько секунд собиралась с мыслями, а потом начала свой сбивчивый рассказ:

— Понимаете... Владлен Викторинович очень строгий руководитель и не любит, когда ему перечат. Но любит иногда... ну... выпить, понимаете. И вот во время покупки овец он тоже не был... полностью трезв. Я попыталась намекнуть, что