выясняется, Халилов собрал охренеть какой компромат на всех хоть более-менее значимых фигур. С его помощью можно утопить любого. И что интересно, имеющиеся здесь сведения охватывают огромный отрезок времени. Словно он половину жизни готовился к сегодняшнему дню. Ни одно кресло, ни одна даже самая крутая должность не стоит стольких усилий. Здесь что-то другое. Что-то личное, как мне кажется.

– Почему вы сами этим не займетесь?

Умар задумчиво постукивает пальцем по столу.

– Не факт, что у меня будет время довести дело до конца. Вариант с тобой я придерживал на крайний случай, – улыбается криво.

– Все-таки вы больны, – не спрашиваю, а утверждаю я.

– Рак легких. Четвертая стадия. Так что, сынок, я могу на тебя рассчитывать? Пообещай!

Сухие узловатые пальцы обхватывают мое запястье и с силой сжимают. В глазах Умара горит фанатичный огонь. Он одержим. Одержим – абсолютно точно. Понимать бы еще чем… Какой идеей? Двадцать лет собирать компромат на верхушку, чтобы поквитаться с одним человеком?

Извлекаю из памяти все, что мне известно о Булавине. Воспоминания свежи, потому что я не так давно землю носом рыл, чтобы выдернуть из его цепких лап Амалию. Карьера у него довольно типичная для чувака того времени. Горячие точки, антитеррор… Мы даже могли пересекаться в каких-то заварушках. Стоп.

– Пообещай, слышишь? Ты теперь часть семьи. Сын, которого у меня отняли. Пообещай, что он за это ответит…

Слова тестя отбрасывают меня на годы и годы назад. Булавин был как-то причастен к случившемуся кошмару? Если так, то он – просто невероятно живучая тварь.

– Ради моей дочери, твоей будущей жены – пообещай.

Тестю явно становится плохо. Я вскакиваю. Наливаю воды. Сейчас, когда он так слаб, мне можно ничего не обещать. Вообще. Действовать в одиночку и в своих интересах. Кстати, он этого тоже не может не понимать. А значит, действительно мне доверяет, оказывая тем самым большую честь. У меня даже дыхание перехватывает.

– Спокойно, Умар. Не волнуйтесь. Конечно, я так этого не оставлю.

– Из-за него я потерял жену и двух сыновей. Из-за банальной халатности, понимаешь? Всю свою жизнь… потерял.

– Умар, я не могу действовать вслепую. Дайте мне хоть пару дней, чтобы все как следует изучить, – киваю на телефон.

– Через пару дней у вас с моей дочерью свадьба.

– А до этого я, видно, должен доказать, что ее достоин, по полной подставившись? – замечаю иронично.

– Скажем так, понимание того, как нелегко тебе досталась моя девочка, заставит, наконец, по достоинству ее оценить.

– Боюсь, если я опять исчезну, – машу рукой, – Динара, напротив, потеряет остатки терпения. Вы же понимаете, что начнется, когда я дам делу ход.

– Зря ты так думаешь. Динара умница. И все поймет правильно.

После всех тех ошибок, что я уже совершил в отношениях с ней, у меня нет в этом уверенности. С другой стороны, мне ничего другого не остается – только поверить тестю. Раз уж я решил вписаться в эту историю.

Булавина мы задерживаем в тот же день. И хоть Умар заручился гарантиями на самом верху, я до последнего не исключаю того, что ситуация перевернется, и крайним окажусь я сам. И просто делаю то, чему меня учили. К концу дня новость о задержании Булавина распространяется в СМИ. Я по своим каналам помогаю журналистам подать информацию так, как нужно. По чуть-чуть то там, то тут стравливая кое-какие горячие факты. Без доказательств, но некоторые имена мелькают. Имена тех, в покровительстве которых Булавин ни капли не сомневался, но которые в два счета его слили, стоило только запахнуть жареным. Неудивительно, учитывая, что одно упоминание в связке с ним могло вызвать повышенный интерес к кому угодно. Кому это надо?

– Думаешь, ты меня переиграл, да, Гатоев?

– Не понимаю, о чем вы. Я просто делаю свою работу, Петр Константинович.

– Делай, делай, касатик… Только не забывай, что за все в этой жизни придется платить. Не тебе, так кому-нибудь близкому. Спроси, кстати, у своего свекра, как оно… с этим жить.

– Вы мне сейчас угрожаете? – сощуриваюсь.

– А ты всерьез думал, что я спущу тебе это с рук? Только потому, что от меня отвернулись сильные мира? Да брось. Я никогда не складываю все яйца в одну корзину. От всякого отребья, знаешь ли, зачастую гораздо больше пользы…

– Значит, угрожаете.

– Да нет же! Я тебе будущее предсказываю. Знаешь что тебя ждет? Страх… Как думаешь, я уже твою девочку заказал? Или все впереди?

Он нарочно выводит меня на эмоции. И только понимание этого удерживает меня от того, чтобы не вцепиться уроду в глотку.

– Говоришь так, будто тебе самому нечего терять.

– Так ведь нечего. Дети мои давно за бугром – тебе их не достать. А жена… Думаешь, мне не похуй на эту клячу?

Мерзкий гогот Булавина стоит у меня в ушах, даже когда я выхожу из СИЗО.

Хоть обещал себе бросить курить, стреляю у проходящего мимо летехи сигарету и с удовольствием затягиваюсь. Интересно, что бы сказал по этому поводу тесть. Его месть того стоила? Или, может, было бы лучше все оставить как есть? Я так точно склоняюсь к последнему.

Уж не знаю, что это за магия, но угрозы старого хрена достигают цели. Курю, но сосущее чувство внутри дымом не заполнить… Сука. Сколько раз мне угрожали? Да не счесть. И все пофиг было. А теперь я чувствую свою уязвимость. Ею стала хрупкая девочка с красивыми глазами.

Ладони потеют так сильно, что сенсор на телефоне срабатывает не сразу.

– Привет.

– Привет!

– Прости, я пропал.

– Папа сказал, что у тебя дела были.

– Да. Ты как?

– В ужасе, если честно.

– М-м-м, и по какому же поводу? Предсвадебный мандраж?

– О, это тоже, но еще и…

– Смелей, Динар. Что тебя тревожит?

– Я сегодня была у гинеколога, – после продолжительной заминки выдает неожиданное.

– И? Что-то не так? – затягиваюсь сильней, так что горечь дешевого курева безбожно дерет глотку.

– Нет-нет, все нормально. Но я попросила подобрать мне… контрацепцию. Учитывая все обстоятельства, я не думаю, что нам нужно торопиться с детьми.

– М-м-м. Ну, а от меня что ты хочешь услышать?

– Поскольку так не принято поступать, я, наверное, хочу услышать, что ты не против, – шепчет Динара. И ведь она права,