Пока шел к проклятой кровати, мне казалось, что все на меня смотрят, пальцами показывают и злобно шушукаются. Сгорая от стыда, присел на одеяло. Как бедный родственник. Думал, вот представление начнется, я встану потихоньку и в полутьме займу свободное кресло. Кто-нибудь опоздает. Дирекция часто держит бронь до последнего…

Ко мне подошли четыре вооруженных охранника. Четыре! Один из них, седой и важный как Бисмарк, провозгласил: «На кровати нельзя сидеть, уважаемый. У вас место лежачее. Повторяю, лежачее. Понятно? Вы должны раздеться и лечь под одеяло. И поживее, пожалуйста, представление начнется через три минуты».

Пожилой озабоченно посмотрел на свои серебряные карманные часы с выгравированным на крышке святым Георгием, убивающим змия. Постучал толстым ногтем по металлической спинке кровати.

– Или вы хотите, чтобы мы вас насильно раздели?

Он не шутил.

Я скинул с себя одежду и влез под одеяло. Охранники ушли, прихватив с собой мои вещи. Тут свет в зале погас.

На сцену вышли старый аккомпаниатор, похожий на Артура Рубинштейна, и певица, вылитая Анна Нетребко. Аккомпаниатор, распустив фалды фрака, сел на табурет. Его голая задница беспокойно заерзала. Певица оперлась правой рукой о рояль, левую прижала к напудренной, вывалившейся из платья груди, глубоко вздохнула и запела арию Царицы Ночи из «Волшебной флейты». Эту, гневную. В которой Царица Ночи убеждает Памину зарезать Зорастро.

Певица пела и смотрела вверх. Большие ее груди болтались вправо и влево. Аккомпаниатор ёрзал обнаженным задом по табурету.

…

Рядом со мной под одеялом лежала женщина. Лет сорока пяти. Похожая на ту, что споткнулась…

Она дрожала и прижималась ко мне.

Я обнял ее и осторожно приласкал.

Зал неожиданно зааплодировал. Я думал, публика аплодирует певице. Поднял голову, но ни рояля, ни аккомпаниатора, ни певицы на сцене не было.

Вокруг нашей кровати стояли те же юноши, которые преследовали и били старых мужчин во время Большого гона. Все они держали в руках палки.

Я почувствовал боль только от первых пяти или шести ударов…

Исповедь наёмного убийцы

1

Мне повезло, высоченная ель упала и своей хлипкой верхушкой врезалась в стену.

Я прошел по ее стволу к стене, расставив руки, как канатоходец.

А в конце подтянулся и вскарабкался на стену, оказавшуюся довольно широкой. По ней можно было ходить.

Раньше я предполагал, что стена поддерживает что-то вроде стеклянного или энергетического купола. Оказалось – там была установлена колючая проволока под током. Установлена так, чтобы никто извне не смог через нее перелезть. Кто-то охранял меня… от кого? От чего?

И проволока и крепления, на которых она была подвешена, поржавели от времени. Кое-где крепления сломались, а проволока висела на другой стороне стены как гирлянда.

Что дальше?

Протрусил по стене чуть ли ни милю… искал подходящее для спуска место.

Жадно смотрел на ту сторону. Там рос обычный смешанный лес. От него веяло свежестью, он хорошо пах. Кажется, я даже видел маленькое стадо пятиногих антилоп… не похожего на себя зайца… и треххвостых ласточек с белыми колечками на спинках.

Заяц нагло мне подмигнул. Не поверил своим глазам.

Наконец… дотянулся до ветки растущего недалеко от стены бука, повис на ней, рискуя сорваться, перебирая руками, добрался до ствола, обхватил его и потихоньку спустился.

Ура, я на свободе!

Ушел поскорее от стены.

О том, что я пережил там, в западне – старался не думать. Не пытался даже объяснить себе то, что со мной случилось. Кому это надо?

Хотел выйти на дорогу, поймать попутку, доехать до какого-нибудь города… а дальше? А дальше… постараться как-то добраться до моей конуры в предместье Далласа. Там в надежном тайнике есть деньги. Много денег. Если нашу трехэтажную коробку на 120 квартир конечно еще не снесли…

Сколько времени я торчал за этой стеной? Неделю? Пять лет? Или всю жизнь? Кто знает…

Шел, шел…

Но никаких дорог не встретил… даже проезжих.

Еще хуже – не видел линий электропередач… будок охотников… специальных мест для пикников… ничего… даже тропинок тут не было.

В небе не заметил конденсационных следов от самолетов.

Ничего не встретил, что свидетельствовало бы о существовании человека.

Зато видел незнакомых мне странных животных – рогатую собаку, преследующую кота с головой петуха, и двухголового зубра. Одна из его голов сосредоточенно щипала траву, другая мрачно смотрела на меня.

Долго не хотел признаваться себе, что на небе два солнца, одно знакомое, земное, а другое – маленькое и синее.

Куда меня опять занесло? На какую планету? В какой галактике? Сколько времени тут длится день?

Натолкнулся на ручей. Попробовал воду – чистая, свежая, вкусная… Только вот, вода ли это?

Напился и присел отдохнуть. Тут же заметил крупных рыжих муравьев, размером с жужелиц, бегущих по своим делам, кто с листиком, кто с личинкой в мандибулах, вежливо поприветствовал их и пошел искать другое место для отдыха.

Один из муравьев кивнул.

Заснул на теплой земле. На одуванчиковом поле.

Когда проснулся, наручные часы с фосфорными стрелками, как-то пережившие мои инфернальные приключения, показывали три часа четырнадцать минут.

То, что произошло со мной потом – трудно описать. Я ведь не писатель. Тут нужны какие-то особые слова или метафоры, а я их не знаю.

Непонятная сила подняла меня на воздух. Затем меня всосал в себя большой никелированный пылесос. Или металлический ящик сложной конструкции.

Я оказался в нигде, в недопространстве.

На меня прыгнул невидимый медведь. Обнял и стал, рыча и пуская ветры, ломать могучими лапами. Давить бедрами, брюхом, плечами и огромной косматой головой.

Кости мои захрустели, из-под ногтей брызнула кровь. Кровь пошла из носа, из ушей и изо рта. Я закричал, давясь и корчась, услышал, как трещит мой хребет.

Понял – конец.

И тут медведь исчез. Но боль осталась… и прошла только через час.

Весь этот час я стонал и выл.

А когда очнулся, то не сразу, но осознал, что сижу на деревянной скамье на втором этаже в бывшей церкви Святой Софии в Стамбуле и разглядываю старинные люстры, состоящие из небольших стеклянных светильников, нанизанных как бусы на кривые металлические ребра. А передо мной – простирается величественное внутреннее пространство – сплошная глубина – этого необыкновенного здания, сохранившего свою магическую силу, несмотря на почтенный возраст.

Вспомнил, что привело меня в Стамбул однако не желание посетить этот храм-музей, что мне предстоит разобраться тут с одним аборигеном, владельцем игорного салона, по национальности греком, долго жившим в Калифорнии и облапошившим там нескольких светских дам.

Грек промышлял в Америке