Вскоре они начали жить вместе. Антонио мыслил масштабно, можно даже сказать — глобально. Двери доходного дома теперь не закрывались перед всеми возможными бизнес-партнерами. Впрочем, в доме было слишком много комнат, некоторые вскоре стали сдавать в аренду.

Изабеллу это не беспокоило. Впервые в жизни она была счастлива. Больше никаких занятий! Никакого письма и математики. Раны на руках почти затянулись, у нее появился свой уголок и человек, который о ней заботился. Антонио угощал ее конфетами и иногда выводил на прогулки в парк, где все служило для Изабеллы источником вдохновения. Вот нежно-желтый свет фонаря на фоне темно-лазурного неба — какое красивое сочетание! Приходя домой, эти образы немедленно выливались на бумаге в эскиз вечернего платья. А вот белые ромашки в окружении сочной малахитовой травы — то, что нужно для летнего ансамбля — легкой юбочки и блузки. Кофейное оперение воробьев, купающихся в сизой пыли, — прекрасное сочетание для деловой двойки бизнесмена. Вдохновение было повсюду, и ему не было конца.

Сначала Антонио даже увлекся талантом девушки и предложил ей сшить один наряд специально для него. Но очень скоро выяснилось, что Изабелла понятия не имеет о всех тонкостях мастерства швеи, для этого необходимо обучение, а следовательно, и все сопутствующие ему материалы — швейная машина, дорогая ткань, собственная мастерская, показы, магазины. Слишком дорого и рискованно. У Антонио созрел более простой способ, как заработать с ее помощью деньги.

Он начал приглашать Изабеллу на «вечера». В пурпурном зале доходного дома три раза в неделю собирались «нужные люди». Скрепя сердце Антонио преподносил им выпивку и усаживал за суконные столы. Там за игрой в карты, дребезжанием бокалов и полутонами намеков и совершались сделки. Тем, кто мог противостоять обаянию Антонио, коньячным парам и был удачлив в картах, и доставалась юная Изабелла.

Она, в свою очередь, не умела сопротивляться и боялась потерять те крохи волшебства, которые ей достались, поэтому безропотно соглашалась. Закрыв глаза, она просто начинала считать — единственная польза, которую принесли уроки математики. Как правило, до двухсот ее муки заканчивались, она уходила в свой угол и рисовала новый эскиз. За четыре года накопилось более сотни рисунков.

Антонио к этому времени завладел регионом. Без его ведома не продавались даже овощи на базаре. Поэтому о приезде в серый город настоящего скандинавского барона он узнал еще до того, как тот сел на пароход в родной Швеции.

Матиас был горем семьи. Красавец атлант из тех, кто держит землю, пошел по уготованной среднему сыну линии — в армию, где и был контужен в первый же месяц службы. Химическая атака выжгла слизистую и лишила способности к продолжению рода. Вскоре, в обход его мнения, было договорено о рабочем месте в тюрьме, из которой даже охранники не возвращались. Матиас даже не успел ничего понять, ему лишь объявили о необходимости реабилитации на спокойной работе.

Едва он сошел с корабля, как получил от Антонио приглашение на вечер. Барон из самой Швеции — грех не воспользоваться. Но Матиас больше смахивал на гигантского мумий-тролля, чем на светского персонажа. На контакт не шел, состоянием не хвастался и даже в карты играть отказался — завтра на службу. К тому же пурпурная комната отвратительно пахла, и уже спустя пятнадцать минут Матиас, почувствовав, что задыхается, поспешил распрощаться с чересчур радушным хозяином.

Антонио предложил ему квартиру в доходном доме, сочтя нужным держать того под наблюдением до тех пор, пока не раскусил барона до конца. В тот же вечер к нему пришла Изабелла.

Перед приходом к новому «нужному человеку» она потратила почти два часа, чтобы вернуть глазам прежнюю молочную прозрачность — сегодня Антонио снова отказался купить ей новые материалы, и девушка проплакала два часа.

Матиас в ней не нуждался, как и в женщинах в целом, и попросил ее удалиться. Но мысль об Антонио, который ждал в комнате с очередной сметой расходов, для нее была невыносимой. Девушка застыла. Еще никогда «нужные люди» не отсылали ее обратно. Она провалит свою миссию, и Антонио перестанет покупать ей даже цветные карандаши. Изабелла стояла возле высокой дубовой двери, выкрашенной белой краской, и не знала, в каком из миров ей искать спасения.

Матиас с удивлением смотрел на светловолосую девушку. Изабелла удивительно пахла — калабрийским бергамотом, лесной земляникой и еще чем-то неуловимым. Свежий, чистый запах, словно она только что искупалась в росе. Меньше всего он ожидал почувствовать такой аромат от публичной девки. Та авария лишила его способности быть мужчиной, зато наградила ненужным талантом остро различать запахи.

Его мать пропахла горьким миндалем, отец — полынью, старший брат был невыносим из-за терпкого запаха табака и хлорки, а от младшего так разило гнилостным дубовым мхом, что находиться рядом с ним было просто невозможно. Это именно он подыскал для Матиаса место работы подальше от дома. Тогда Матиас осознал, что гнилостное зловоние было всего лишь отражением сути.

Сегодня утром, сойдя с корабля, Матиас глубоко вдохнул портовый запах, и тот ему даже понравился. Пот, рыба, дешевые духи, лопающиеся от зрелости фрукты. Но вскоре это разнообразие исчезло — в сером городе все было совсем по-другому. Здесь царил один аромат. Тяжелое удушливое амбре заглушало мириады оттенков запахов окружающего мира, уже ставших неотъемлемой частью жизни Матиаса.

В некоторых местах — как в пурпурной комнате — амбре становилось слишком густым для усвоения, его нужно было резать на части, но легкие Матиаса не справлялись. Он даже подумал, что вряд ли сможет жить в розовом доме, но предложенная ему комната — маленькая, выкрашенная в землистый цвет, с резным рукомойником и спартанской кроватью, заправленной темно-зеленым одеялом, не пахла ничем. Поэтому Матиас согласился в ней задержаться — она стала его убежищем от букета ароматов, жить с которым так же тяжело, как и с голосами в голове.

С оглядкой на все пережитое за сегодня вдохнуть легкий аромат земляники и калабрийского бергамота было удивительно приятно.

— Какие у тебя духи? — не выдержав, спросил Матиас. У него было немного опыта общения с противоположным полом. С тринадцати лет он учился в военной школе.

Самым бойким был младший, уже в четырнадцать сорвавший первые трофеи в любовной войне. Старший жил в своем мире, с каждым годом погружаясь в него все глубже. В восемнадцать его женили на троюродной сестре. Матиас даже немного завидовал — ему самому брак не сулился. Но некий опыт общения с «такими» девушками у него все же имелся. До аварии, естественно.

— Я не пользуюсь духами, — удивленно ответила Изабелла. Она так и стояла возле двери, не зная, что ей делать и куда идти.

— Ты пахнешь земляникой, бергамотом и еще чем-то, — пробормотал Матиас.

Изабелла посмотрела на него с удивлением.

— Подойди, пожалуйста, — попросил Матиас.

Она безропотно повиновалась. Матиас вдохнул аромат. Лаванда, точно.

— Ты лекарство от бессонницы, — пробормотал барон.