дом Ольховых, то кого я должна теперь подозревать? Дарью? Можно было бы допустить и такой вариант. Но я чувствовала страх, который она испытывала. Вряд ли она смогла до такой степени запугать сама себя.

К тому же, как женщине, мне сложно было представить, что беременная Ольхова покупает куклу и хладнокровно прожигает дыру в ее пластмассовом животе. Впрочем, никто не мешает ей собственное интересное положение выдумать. Срок небольшой, живота не видно. И проверить это можно только с помощью анализов или УЗИ. Но если верить Ольхову, на УЗИ они с супругой ходили вместе. Значит, либо беременность – совместная выдумка, либо Дарья придумала очень сложную схему, чтобы ввести мужа в заблуждение.

Первый вариант я отмела сразу из-за недостатка логики: обманывать нас и платить огромные деньги за поимку злоумышленника, когда сам им и являешься? Это что-то из разряда фантастики.

А вот вторую версию стоило бы проверить. Хотя и сомнительно, что за такое непродолжительное время, что Ольховы живут в нашем городе, Дарья нашла врача, который согласился ей подыграть.

Может быть, стрела в коробочке – это просто побрякушка и все-таки никакого отношения к расследованию она не имеет?

«Опять я не рассказала никому о находке», – подумала я, но теперь было, пожалуй, поздно. Сейчас я чувствовала себя примерно как Виталий, который проговорился о беременности жены: знала за собой вину, но не понимала, что с этим теперь делать.

– Ужин с Тимофеевыми сегодня в силе? – поинтересовалась я у Дарьи.

С одной стороны, я понимала, что хозяйке может быть сегодня вовсе не до дружеского ужина с соседями, а с другой – когда как не сейчас можно отследить реакции? При условии, что Тимофеевы имеют к происходящему какое-то отношение.

– Да-да, разумеется, – часто закивала Ольхова.

Похоже, страх, что мы можем уйти, хлопнув дверью, передался от супруга и ей.

– Я могу помочь с ужином. Обожаю готовить, – легко соврала я.

Готовить я не то чтобы любила, но будни в Варькиной квартире несколько примирили меня с этим занятием.

– Было бы чудесно.

Даша приподняла уголки губ, и это была ее первая улыбка за все то время, что мы находились в гостиной.

Мы договорились встретиться в кухне через полтора часа. Прежде чем спуститься вниз, я сгребла с журнального стола коробку и записку.

– Что скажешь? – опередил меня Клим.

Я собиралась задать ему точно такой же вопрос, когда мы устроились на большом синем диване. К слову, Клим успел убрать постель, что делало ему честь.

– Ольхов не на шутку испугался.

– Это точно, – хохотнул он и добавил совсем другим тоном: – Страх способен толкнуть человека на удивительные вещи.

– Думаешь, в ближайшее время можно ждать от хозяина сюрприза?

– Увидим, – пожал плечами Клим. – Какие еще соображения?

Я прикидывала, как лучше оформить свою мысль, но в итоге выпалила как есть:

– Он врал. В момент, когда говорил о том, что рассказал о беременности жены другу.

– Не рассказывал? – нахмурился Клим.

– Скорее не только другу, – вздохнула я. – Но тут уж наверняка не скажу. Вранье я почувствовала четко, а правильный ответ на лбу у него не высветился.

– Жаль. Впрочем, если они не врут и ребенок действительно долгожданный, вполне мог сказать еще кому-то. Все-таки такой повод для гордости. А если в окружении многие уже детьми обзавелись, тем более.

– Решил показать, что и он не лыком шит?

– Вроде того.

– Тогда об интересном положении Дарьи могут знать не только в Москве, но и здесь.

– Милое дело поделиться радостью с парикмахером, фитнес-тренером…

– Соседом, – вставила я. – Пока жена хранит тайну за семью печатями.

– Наверняка мы не знаем. Возможно, каждый из супругов божится, что держит язык за зубами…

– Ага, а сами болтают направо и налево?

– Не все такие скрытные, как наш общий знакомый.

– Это ты сейчас о ком? – нахмурилась я.

Клим улыбнулся во весь рот, но промолчал.

– Знаешь, – выдал он через минуту, – в той жизни многих наших общих знакомых погубил именно язык. Это сейчас можно болтать что угодно абсолютно безнаказанно. А тогда за любое неосторожное слово можно было тотчас отдать жизнь.

– Выходит, Ольхов вряд ли протянул бы долго.

Клим подвинулся ближе и теперь сидел совсем рядом со мной. Разум твердил мне отстраниться, отодвинуться подальше, а еще лучше – подняться. Но я сидела не шелохнувшись.

– Однажды мы с войском были в походе. Ты, само собой, не могла остаться в стороне. Это было еще до предательства – тогда ты не выносила разлуки со мной, мы всюду были вместе, – печально усмехнулся он. – Мы разбили лагерь у подножия Сизой горы, готовясь через пару дней идти в атаку.

Клим взял меня за руку, и у меня появилось необъяснимое ощущение. Будто бы я знала эту историю, я понимала, нет, я помнила, что было дальше. Но при этом не могла это восстановить в собственной голове. Он продолжил:

– Ночью мы лежали в палатке, и вдруг ты предложила посмотреть на звезды.

– У тебя-то, конечно, были другие планы, – не удержалась я.

– Слушай, – приказал он. – В лагере из-за света костров небо было не так хорошо видно, и мы отправились к подножию горы. Не сговариваясь, передвигались в тишине. Просто любуясь очертаниями камней и кустов, которые они приобретали в темноте. Наконец, прислонившись к огромному валуну, сели и задрали вверх головы. И просидели так долго, очень долго. Каждый смотрел в один большой черный небосвод и видел что-то свое. Вдруг мы услышали, что кто-то приближается. Судя по звукам, это был человек, и шел он от нашего лагеря. Не доходя до нас метров сорок, он остановился и стал ждать. Вскоре со стороны горы посыпались мелкие камни, а затем стало отчетливо слышно дыхание. Кто-то, запыхавшись, спускался с той стороны.

– Выходит, свидание было не только у нас?

– Это была встреча, но не романтическое свидание. Один из наших воинов, в верности которого мы не сомневались, оказался предателем. Той ночью он встречался с врагом, чтобы передать ему время и план нашего наступления. Твое желание полюбоваться звездами спасло тогда всех нас.

– Или предчувствие.

– А может быть, любовь. Она способна творить настоящие чудеса.

Когда я опомнилась, лицо Клима было уже слишком близко. Казалось, я не в силах противостоять тому притяжению, что было между нами. Его губы лишь слегка успели коснуться моих, когда я резко подалась в сторону и почти выкрикнула:

– Что с ним стало?

– С кем?

– С предателем.

– Да ничего особенного, отрубили сначала язык, потом пальцы…

– Хватит!

– Ты сама спросила, – растерялся Клим.

Я вскочила с дивана и заметалась по кухне. Затем бросилась к мойке, включила холодную воду и быстро умылась.

– Я обещала Дарье помочь с ужином. Сегодня придут соседи. Ты помнишь?

– В отличие от некоторых, на память не жалуюсь, – хмыкнул он.

– А я и не жалуюсь. Некоторые вещи лучше забыть. Навсегда.

– Что это на тебя нашло?

Я не стала отвечать. Вместо этого отправилась в спальню, чтобы переодеться. Перебрав вещи, решила,