— Да, конечно, — испытывая стыд, кивнул согласно.

— И по поводу вашей просьбы, — продолжила врач, дождавшись моего ответа, — Вы можете сдать анализ в третьем кабинете. У Анечки уже взяли образцы.

— Спасибо, — поблагодарил искренне женщину за оперативность, — Только можно это останется между нами? Пока у меня не будет результатов на руках, не хочу, чтобы супруга знала.

— Это не моя компетенция, делайте любые тесты, — серьёзно произнесла она, — Вы пойдёте к ней? — спросила Лариса Львовна, ловя мой взгляд. В её глазах плескалось беспокойство.

— Да…, — через силу выдавил из себя.

— Вернулся, значит, — послышалось яростное шипение. Это Тамара змеёй выползла из палаты.

— Если что, я в ординаторской, — немного скривилась доктор и торопливо нас покинула.

— Посмотрите на него, морда наглая. Натрепался и притащился. Совесть есть? Ребёнок в таком состоянии…, — выплёскивала свой яд громким шёпотом раскрасневшаяся и брызжущая слюной тёща.

— А дочь твоя где? — даже не собираясь больше с ней нормально общаться, в лоб спросил у Тамары.

— Сашенька себе места не находит, на успокоительных дома. Всю ночь девочка с ребёнком не спала, пока ты не пойми где гульбанил, — всплеснув руками, рьяно защищала своё чадо женщина.

— Когда же выспится ваша лодырь и неряха…, — усмехнувшись, покачал головой, еле сдерживая себя, чтобы не спустить с лестницы эту неприятную тётку.

— Какое ты имеешь права оскорблять её?! — взвизгнула Тамара, — Я воспитала прекрасную девочку. Честную, порядочную…

Здесь у меня всё же окончательно лопнуло терпение и, схватив под локоть мать Александры, поволок её в сторону лестницы.

— Послушай сюда, мать года, — зло пророкотал, сжимая крепче руку Томы, — Ты воспитала дешёвую и лживую шкуру. Которая, кроме как зад себе мыть, да лицо красить, больше ничему не обучена…

— Не смей так говорить про мою девочку! — пытаясь оттолкнуть меня, прокричала тёща, но взгляд её заметался в панике, видимо, она начала понимать, что больше дурака Лёши нет.

— Отчего же? — притворно изумился, дотащив её до лестницы и оттолкнув от себя к стене, — Ваша честная "девочка", спала с Самойловым. Потом сделала от него аборт, удовлетворила всех его дружков, а после, зашив одно место, полюбила меня. А вы, мамаша, с самого начала всё знали и одобряли. Чего молчите? Чья Аня? Самойлова? Или, может, он её опять под зад пнул и ваша "порядочная" подлегла под кого-то другого, повыгоднее?

— Да как у тебя язык не отсохнет такое нести? — указывая мне в грудь своим пальцем, обвинительно спросила женщина, — Ошибки у всех бывают. Но Аня твоя. Да она похожа на тебя как две капли воды. И не тебе, зятёк, о порядочности рассуждать. Что от первой жены трепался и на девочку молодую залез, так и от второй гуляешь.

— С кем и где я трепался, не ваше дело, тем более от первой жены. А вот ДНК тест, который я сделал, это уже другой вопрос, и результат говорит не в пользу вашей молоденькой и порядочной девочки, — холодно произнёс ей, выразительно глядя на её палец и показывая своим видом, что если не уберёт его, то могу и сломать. Я блефовал про анализ. Однако, реакция тёщи была выше всех моих ожиданий. Она дёрнулась от меня и, оттянув ворот блузы, часто задышала.

— Не может быть…, — чуть не плача, пролепетала она потерянно.

— Может. Поздравляю. Вы воспитали шл…, — не щадя её, проговорил я.

— Подожди, — перебила она, будто не слыша мою реплику, — Так ты теперь можешь Анину долю в квартире отсудить? Ты же растил её… Не забирай у Саши половину…

Меня затошнило от мелочности и алчности этих женщин. Плевать им на девочку и её судьбу, главное — квадратные метры.

— Я вашу Сашу лишу всего, — решительно пророкотал с металлом в голосе, — Пусть копит деньги на новую операцию…

Развернувшись, пошёл к палате, а Тамара всхлипнула и достала из кармана телефон. Будет своей дочери докладывать. И как я связался с ними? Как был так слеп? Помогите небеса, избавиться от них и забыть, как страшный сон.

В носу щекотало от запаха медикаментов. Палата в светлых тонах, в углу кровать, на которой лежала Аня. Я же прислушивался к себе, пытаясь понять, что чувствую. Волнение… Страх. И тоскливое разочарование. Оно заполнило меня до краёв, пропитав собой каждую клеточку моей души.

— Папа…, — тихий Анин голосок, такой родной… Пронзающий сердце ножом. Хотелось биться головой об стену. Как объяснить маленькой девочке, что я не её папа. Как Саша пошла на такое….

— Да, Анют…, — прочистив горло, сипло выдавил из себя. Каждый шаг давался с трудом. Подошёл ближе. Она смотрела на меня испуганно и с непониманием. Наверное, мне не удаётся замаскировать свои эмоции и она их считывает с моего лица. Ощущает, что что-то изменилось, стало иначе.

Присел на корточки возле неё, взял в свои ладони её маленькую ручку с приклеенным к вене катетером. Пальцы мои дрожали. Такая тёплая, мягкая… Ведь должно быть всё так же. Но нет. По-другому…

— Папа? — с волнением вновь произнесла она. А я не мог выдавить из себя и слова. Опустил голову, прижимаясь лбом к её запястью, и заплакал… Душу выворачивало, а я не мог остановиться. И плевать, что мужчины не плачут. Меня разрывало от жалости к ней, от осознания, что она так же как и я, никому не нужна. Она ещё не знает, что совершенно одна в этом мире. Ей придётся самой бороться со своей болезнью. Девочке придётся искать тепло и нежность. Выпрашивать их у судьбы. Выгрызать себе место в этой жизни. И дай бог, чтобы Ане хватило на это сил.

— Прости меня…, — зажмурившись, прошептал, стараясь протолкнуть, этот противный, горький ком в горло, — Прости нас…

Аня тоже начала плакать, не осознанно поймав моё состояние. Я не знал, что делать. Не могу её бросить, но и забрать… На сколько меня хватит? Воспитывать чужую дочь… Это не котёнок и не собачка, от которых можно отказаться и в случае чего, сдать обратно. Более чем уверен, предложи я Саше квартиру за Аню и та согласится без колебаний. Опять же, Наташа осуждала меня за то, что я легко отказался от дочери. Так может, если я полностью оформлю на себя опеку, это поднимет меня в её глазах? А если нет? Куда я потом с Аней?

Я сидел у кровати и гладил девочку по пушистым спутанным волосам, ожидая, пока уснёт. Смотря в одну точку и прокручивая постоянно варианты того, как же мне поступить. Ужасно то, что сейчас в моей душе стало пусто. Не было тех чувств, что раньше испытывал к Ане. Не полностью, но большая часть их стёрлась, выгорела.

Нас никто не беспокоил и не пытался прорваться в палату. Конечно, у тёщи и Саши сейчас более глобальные проблемы, чем здоровье ребёнка…

Одно я понял точно. Не смогу бросить её на произвол судьбы, оставить на попечении Саши. Они с Томой не погнушаются ничем, и могут легко избавиться от ребёнка, чтобы не мешала.

Время было уже позднее. Хоть ехать домой и не хотелось, но вечно бегать от самого себя не получится. С Аней в больнице осталась Тамара. Как только я вышел из палаты, увидел ее на диванчике неподалеку. Она демонстративно отвернулась от меня, показывая своим видом недовольство мною. По чести сказать, было абсолютно безразлично на нее и ее обиды. Хмыкнув, просто прошел мимо.