— Но сейчас делается попытка вернуться к изначальной версии Ветхого Завета; богословы многие годы проводят в исследованиях… Они владеют древнееврейским…

— Нет, дорогой Антонио! Используйте свой здравый смысл, осмельтесь подумать!

— Отец Матео! Я вам не погонщик мулов и не кузнец!

— Но предрассудки и предубеждения лишают вас всех преимуществ. То, что происходит, — всего лишь попытка истолковать тексты таким образом, будто Иисус Христос был единственным божественным Учителем и будто бы более ранние тексты, хотя они содержат те же самые учения, — вредные, дьявольские. Если истина, высказанная полторы тысячи лет назад, является благом, разве та же самая истина, высказанная на три тысячи лет раньше, может быть злом только потому, что ее произнес Гермес Трисмегист или Орфей? Можно ли, руководствуясь логикой и справедливостью, утверждать, что младенец Аполлон на руках матери — это «предвосхищенная дьяволом копия» Девы Марии, держащей свое дитя? На чем строится убеждение, что более раннее является плагиатом более позднего, если очевидно, что все наоборот? Вы можете противопоставить моим словам веские аргументы, но небо всегда будет синим, даже если сотня или тысяча напыщенных безумцев будет утверждать, что оно зеленое… Люди не создают истину, они могут лишь открывать ее…

— Прекратите богохульствовать! Умоляю вас, не смущайте мой дух…

— Если ваш дух смущается истиной, изгоните его, ведь тогда это всего лишь плут в королевской мантии. Освободитесь от узурпатора, наведите порядок во дворце, и вы увидите, как пробудится его законный владелец и поспешит заселить дворец.

— Ради Бога, послушайте! Что общего вы находите у совершеннейшего всеобщего Отца, высшего источника добра и справедливости, о котором говорит нам Христос, и языческого Юпитера, окруженного смертоносными лучами и совершающего инцесты со своими дочерьми?

— Столько же общего, сколько у Ю-Питера, вездесущего духовного Отца, причины всех причин, корня всех божеств, объединенного с Юноной, первозданным пространством, его женской противоположностью, и Яхве, каким его описывают библейские легенды, если смотреть лишь на внешнюю сторону. Разве он не является жадным, несправедливым богом, ибо сначала калечит своих детей, а потом карает их за те изъяны, в которых они не виноваты? Разве он не соединяется с ними, заставляя их грешить, ведь он еще и отец, провоцирующий кровосмешение и все виды прелюбодеяния? Разве он не продается и не покупается за подношения, попирая справедливость и мораль? Наконец, разве его имя на древнееврейском не звучит как «самец-самка», будучи сатурнальным образом сексуальных и порочных сил Бездны?

— Наш Господь его так не описывал!

— Он никак его не описывал. Но именно таким он представлен в Ветхом Завете, а вы, зная об этом, утверждаете, что Иисус Христос — его единственный Сын… Этим вы разрушаете дело Христа. Он пришел, чтобы поднять павшую религию, чтобы «исполнить Закон», покоившийся под гнетом самого нелепого формализма, а вы ввергли его новый закон в такое же состояние, прикрыв его невежеством. Нам говорят, что Учителя преследовали за то, что он по субботам исцелял больных. А разве сегодня точно так же не преследуют того, кто работает по воскресеньям, или того, кто дает пищу гонимому еврею, протестанту или простому мыслителю?

— Хватит, хватит, умоляю вас! Мне больно, у меня сердце кровью обливается!

— Пусть обливается, ведь это доказательство того, что вы еще живы! Благодаря боли выковывается духовное самоосознание, и лишь оно позволяет нам становиться лучше и открывать путь Бога… Вы можете спокойно выслушать меня?

— Сейчас я не в силах сохранять спокойствие, но и перестать вас слушать тоже не имею возможности…

— Хорошо… Прежде всего, я не говорю, что Библия. — это нагромождение пустых легенд и всяких глупостей. Так говорят материалисты, но их появление — логичная реакция на навязывание верований, противных логике и разуму. Да, истина живет на страницах этой книги, но она сокрыта под вуалями, спрятана за аллегориями. Иисус признавал, что с непосвященными людьми говорит лишь языком притч и что Таинства Царства Небесного хранит для своих прямых учеников. К сожалению, сегодня внутренними ключами пренебрегли и от этой священной книги оставили лишь труп без души, набор детских сказок, которые смешны и абсурдны, если понимать их буквально… Например, когда Каин убивает Авеля и идет искать себе жену в земле Нод, то какую жену он мог найти, если единственной женщиной в то время была его мать Ева?

— Это библейские Таинства… Лучше молчать о том, чего не знаешь.

— Другими словами, хранить молчание и не учить тому, игнорирование чего может привести к вредным толкованиям. Следует дать возможность каждому толковать эти отрывки сообразно своему уровню и разумению или даже исключать их из публичных изданий.

— Такие же нападки делала и Реформация!

— Эх, Антонио! Реформация и весь этот раскол — лишь начало распада всей колоссальной машины; она выстроена очень хорошо, но ее фундамент стоит на песке. Лишь знание истины делает людей свободными, а разнообразные секты словно соревнуются друг с другом в неведении. Менять одно ярмо на другое бессмысленно, главное — перестать быть волом! Антонио, услышьте мои слова, ибо они возвещают неумолимую реальность фактов. Грядущие века посмеются над библейскими «сказками», над мнимой хронологией, согласно которой люди за полдюжины поколений сократили срок жизни на восемьсот лет, и над нелепым «избранным народом». Исследования в области археологии, физиологии и этимологии развенчают мертвую букву, и в нее будут верить лишь неграмотные люди, в то время как интеллигенция начнет высмеивать Библию и в конечном итоге придет к отрицанию Бога. Когда же мир разглядит за этой мертвой буквой воистину могущественный дух, когда поймет, что эти анналы извлечены и составлены из других источников, которым десятки тысяч лет, когда откроется, что в этой книге все символично и она никогда не содержала никакого зла, а зло было лишь в умах тех, кто ограничивал свободу мысли, — тогда, возможно, будет уже слишком поздно. Тогда голос Божественного в очередной раз обратится к Земле, и наш мир погрузится в забвение, а с ним и многие, многие религии, которые, оставив на страницах истории короткую запись, проложили дорогу для известных нам форм. Платон учит нас, что вещи и явления живут столько же, сколько существует то, с чем они отождествляются; если бы вера отождествляла себя с истиной, она была бы вечной, но от ее внебрачного союза с насилием, интеллектуализмом и порочностью появляются лишь незаконнорожденные дети, которые в скором времени (через каких-нибудь пять или шесть веков) искалечат и в конце концов убьют свою мать, открывая двери страшному атеизму, могильщику всего истинного, всего благого.

— Простите, Матео, я не могу больше думать! Мне нужно отдохнуть, побыть одному!

Голос приходского священника мучительно и неестественно повысился и звучал хрипло — то ли из-за тревоги, то ли от угрызений совести.

Два дня спустя Антонио готовился покинуть катакомбы; его лицо выглядело слегка осунувшимся. Да, непрекращающиеся внутренние монологи принесли ему немало страданий, но на лбу его проступила печать размышлений; огромным усилием ему удалось преодолеть собственную слепоту, и ее место заняло божественное знание, логичное с точки зрения разума и гармоничное по отношению к Природе. Люди перестали казаться ему проклятыми созданиями, игрушками некоего Отца, который, не понимая, как распорядиться своей силой, создал живых существ лишь ради того, чтобы они служили ему и воздавали хвалу. Нет, нет, ужасно было верить в несправедливого Бога, принимать, что он может гневаться, что достойные дела он ценит меньше, чем этикетки с указанием религии, от имени которой эти дела совершаются, — теперь все это прошло, как страшный сон; теперь на его духовном горизонте постепенно занимался рассвет.