Об отставке Вольфа имеется несколько версий. Как мы уже писали, сам он в беседах с близкими и в своих мемуарах пытался представить свой уход со службы влиянием идей советской перестройки и жестким сопротивлением им руководства ГДР. Проблема конфликта с Мильке в книге уже освещалась. Однако версия, предложенная Габриэлой Гаст, в прошлом сотрудница Федеральной разведывательной службы BND, которая длительное время работала на МГБ ГДР, и опубликованная рядом немецких изданий в 90-х годах, говорит о другом. Уход Вольфа был далеко не добровольный и был связан с амурными делами, которые в условиях противостояния спецслужб приобрели черты шпионского триллера. Дело в том, что Вольф на старости лет влюбился в подругу своей жены. Его избранницей стала Андреа Штингль, на которой он в конце концов женился в октябре 1986 года, после того как развелся в августе со своей второй женой Кристой, урожденной Хайнрих. Казалось бы, банальная история, но для руководителя спецслужбы, особенно социалистического государства, с довольно пуританским подходом к морали, явно недопустимая. Дело в том, что Андреа отсидела в восточногерманской тюрьме четыре месяца из-за попытки «бегства из ГДР». Уже одно это компрометировало Вольфа, особенно в глазах его начальника — министра госбезопасности Мильке. Позднее Мильке не скрывал, что именно образ жизни Вольфа привел к его отставке. Однако прегрешения Вольфа не ограничивались увлечением бывшей диссиденткой. Дело в том, что о пристрастиях Вольфа узнали представители BND и сделали вербовочный подход к его второй жене во время ее пребывания на болгарском курорте Варна с восьмилетним сыном. Именно в этот момент Вольф и признался Кристе в своих увлечениях и предложил ей развестись.

За Кристой, судя по всему, вели достаточно интенсивное наблюдение и поэтому о ее перемещениях и даже планах было известно в BND. В Варне к 42-летней Кристе был подведен сотрудник западногерманской разведслужбы под видом предпринимателя из ФРГ. Начавшийся в Варне роман получил продолжение после возвращения Кристы в Восточный Берлин. Имеются неподтвержденные данные, что после отъезда Криста продолжала поддерживать с этим «предпринимателем» письменный контакт. Но переписка Кристы с западногерманским «воздыхателем» оказалась в руках восточногерманских контрразведчиков. Разумеется, что развитие этого контакта происходило под негласным контролем МГБ ГДР. И эти обстоятельства были для Мильке очевидным риском с точки зрения дальнейшего пребывания Вольфа во главе внешней разведки. После этого об отставке Вольфа вопрос поставил уже сам Мильке.

Габриэла Гаст рассказала в беседе с корреспондентом газеты Welt, что Вольф сам признавался ей в одной из бесед о нежелании уходить со службы. Но тем не менее в ноябре 1986 года он был уволен в отставку. После этого у Вольфа должны были возникнуть психологические проблемы, и на это рассчитывали западногерманские спецслужбы, и не только западногерманские.

Сам же Вольф в своих воспоминаниях интерпретирует эту готовность к встрече с Дистелем «как шанс что-то сделать для своих людей». Как пишет в своих воспоминаниях его преемник Вернер Гроссманн, «амнистия для сотрудников внешней разведки увязывалась правительством ФРГ с выдачей всех источников информации, в первую очередь в госучреждениях (ФРГ)». И Вольф прекрасно понимал это. Но Дистель подошел к беседе с Вольфом достаточно осторожно. Дистель был адвокат и относился к числу основателей восточногерманского Христианско-социального союза — по тем временам наиболее консервативной организации в ГДР. Излишне говорить, что за его спиной стояли представители баварского Христианско-социального союза.

Как пишет Вольф в своих воспоминаниях, «Дистель встретил меня без надменности или чванства. Его дружеское обращение создавало атмосферу взаимного уважения и доверия». Не было ни намека на затруднительное положение, в котором находился Вольф. У Вольфа создавалось впечатление, что министр просто хотел посоветоваться с ним о том, как можно было бы наилучшим образом снять напряженность и прояснить ситуацию. Понятно, что речь шла о прошлой работе Вольфа. Дело в том, что, как сообщил Дистель, западногерманскому МВД не удалось достичь серьезных результатов в аналогичных беседах с преемниками Вольфа. Судя по всему, Вольф все еще надеялся, что бывшему противнику понадобится его опыт по борьбе с особо опасными преступлениями, в том числе с терроризмом. «Но по ходу разговора, — отмечает Вольф, — усиливалось впечатление, что Дистель ждал от меня откровений, которые мог сделать только я». И действительно, когда Дистель сказал, что на Бонн оказывают давление и Шойбле (тогда министр внутренних дел) теряет терпение, все Вольфу стало ясно.

«Господин Вольф, — сказал министр, которому тоже надоели разговоры вокруг да около, — вы так же хорошо, как и я, знаете, что всем нам предстоит плен. Единственная возможность, которая еще осталась, — чтобы мы сами участвовали в решении вопросов, как нас разместят и как будут кормить». Вольф размышляет о правоте Дистеля. «Различие между нами, — писал Вольф, — заключалось только в том, что ему, вероятно, предстояла карьера в воссоединенной Германии, мне же, напротив, — не один год за тюремными стенами». Заметим, что в объединенной Германии Дистель вернулся к адвокатской практике, и его клиентами стали в том числе и бывшие сотрудники Штази, которых он защищал в немецких судах.

Понятно, что Вольф хотел оставаться на свободе. Весь вопрос заключался в цене свободы. И здесь вставала проблема моральных обязательств перед его подчиненными и людьми, которых он привлек к сотрудничеству с МГБ ГДР. Решение, которое он принял, заключалось в том, чтобы не предавать никого.

Однако у преемников Вольфа ситуация была еще более сложной. Уже в ноябре 1989 года с созданием правительства Модрова МГБ было преобразовано в Ведомство национальной безопасности (AfNS). Его руководителем стал Вольфганг Шваниц, до этого назначения занимавший пост заместителя министра госбезопасности. По сути дела, это была попытка технократической реформы МГБ. Службу планировалось сократить чуть ли не наполовину. Впрочем, ходили разговоры, что часть внешней разведки планировалось объединить с военной разведкой Национальной народной армии. Чему, впрочем, сопротивлялись и те и другие. Новая служба национальной безопасности подчинялась не партийному руководству, как МГБ, а Кабинету министров. Соответственно изменился и «образ противника». Другими словами, бороться предполагалось только с врагами конституции. 1 декабря 1989 года положение о ведущей роли СЕПГ было удалено из конституции. А после захвата гражданами в январе 1990 года всех зданий бывшей МГБ руководство только что образованной службы ушло в отставку. Дальнейшую ее судьбу решал уже так называемый круглый стол, который принимал важнейшие решения, несмотря на наличие правительства. Впервые 7 декабря представители правительства, массовых организаций СЕПГ, партий, деятельность которых была допущена в ГДР и которые образовывали так называемый партийный блок, действовавший под руководством СЕПГ, создали вместе с оппозицией и церковью «Центральный круглый стол». Зачастую они пытались подменять правительство Модрова. Одним из первых требований круглого стола был роспуск только что созданного Ведомства национальной безопасности и организация контроля с целью препятствования уничтожению архивов Штази. По вопросу, что должно было возникнуть на месте органов безопасности, представления участников круглого стола расходились: от полной ликвидации и включения остатков в состав МВД до создания отдельных служб разведки и контрразведки по примеру ФРГ. Одним из первых решений круглого стола был роспуск МГБ ГДР и Ведомства национальной безопасности.