паника: народ не понимал, куда им бежать. Напуганные шумом, кони вставали на дыбы, а оглушенные выстрелами люди терялись в дымке от пороха и, спотыкаясь о раненых, падали на залитую кровью брусчатку. Далию затрясло. Она до боли сжала поводья и повернула голову туда, где стоял ее возлюбленный. Внутри все сжалось так сильно, что желчь, подступая к горлу, огнем обдала его. Уши сдавило тишиной, сквозь которую слышался лишь свист стрел. Он становился похожим на писк и сливался с криками женщин и мужчин, моливших о пощаде. Далия смотрела на вздернутый подбородок Юстина, на его безумную улыбку и надменный взгляд. Ему нравилось то, что он видел. Он любовался смертью.

– Дэл, уходим, быстро!

Она очень хотела уйти, но тело не слушалось. По щекам текли слезы, а крик, так и не вырвавшийся наружу, терзал грудь. Принцесса не могла отвести взгляда от Юстина, которого она больше не узнавала. Это не он! Это кто-то другой! Жестокий, мерзкий человек, убивший ее семью и желавший убить ее. И у него получилось. Пусть сердце ее сейчас бешено билось, но душа погибла в тот момент, когда Далия взглянула на короля. Где ее Юстин? Где любовь, добрый взгляд и теплые руки, боявшиеся причинить боль? Кто этот безумец? Кто этот тиран?

– Дэл! – Эвон дернул принцессу за рукав, но она не ответила. – Нам надо бежать отсюда!

Быстрый удар обжег ее щеку и оглушил своим хлопком.

– Очнись, принцесса! – Это была Юриэль. – Поплачешь потом, сейчас нам нужно уходить.

Далия и подумать не могла о том, что скажет за это спасибо. Хоть так она смогла прийти в чувство. И, дернув поводья, принцесса направила лошадь на тропинку. Окровавленные люди толкали ее, оббегая животное. Они мешались под ногами и не давали перейти на рысь.

– Перекрыть все улицы! Никто не уйдет отсюда живым! – раздался знакомый голос.

Далия слышала его в пабе «Дичь», он принадлежал шпиону, которого она видела с Сэльмоном. Но, кажется, Юри знала его лучше. Лицо сиаф в одночасье изменилось: над глазами нависли нахмуренные брови и удивление сменилось злостью.

– Соно… – Ей не нужно было кричать, чтобы ниджай услышал ее. – Там Ренрис.

– Знаю, – ответил он и, перехватив поводья Юри, повел ее лошадь за собой. – Разойдитесь! – крикнул он толпе.

Ниджай достал катану – и мельтешившие люди разбежались от страха. Соно пришпорил коня и стремительно поскакал по тропинке вместе с Юри.

– Не отставай, Дэл!

Далия решила не оборачиваться. Ей было слишком больно и страшно смотреть на человека, который носил имя ее возлюбленного, на трупы, окропившие своей кровью белый мрамор святой. Принцесса с невыносимой грустью покидала свой народ и свою страну. Далия не могла себя простить.

Оставляя за спиной дома, замок и Черный океан, они выбежали к дороге, что вела через Прибрежный лес в Свесу. Они мчались к ферме с большой мельницей, обгоняя сам ветер, и, хоть за ними никто не гнался, каждый боялся обернуться. Это прощание с прошлым было еще больнее, чем случившееся на Схиале.

– Я спасу Эверок, моя святая. Верну себе трон и стану королевой, – прошептала Далия, глядя на небеса. Но ей, как обычно, никто не ответил.

Глава 12. Юстин

Юстин вновь увидел смерть. Кровавую, пропахшую металлом и порохом мушкетов. Тени гордились им и, шепча на ухо что-то на древнем пустынном языке, заполняли мысли. В голове шумели голоса, но не людей, что молили о пощаде перед лицом смерти. В голове роились сэтхи, густой тьмой разъедающие мысли. Они спускались ниже, окутывая все внутренности, и наконец, доходя до сердца, сжимали его, будто выдавливая сок из лимона. И Юстину это нравилось. Король радостно встречал трепет, холодом касавшийся кончиков его пальцев. Он делает все правильно. Это начало новой жизни, и над ней будет властвовать только он. Жалкие люди не понимают его, они боятся правосудия, которое скоро их настигнет.

– Пощадите! У меня ребенок! – раздался рядом женский голос, а чья-то дрожащая рука потянула Юстина за штанину.

Недовольный король сжал поводья, натянув их. Лошадь переступила с ноги на ногу и, заржав, цокнула зубами по металлическим удилам. Юстин закатил глаза и раздраженно посмотрел вниз.

– Прошу вас, мой король. Умоляю…

На него уставились большие карие, заполненные слезами глаза. Простолюдинка крепко прижимала к себе ребенка, который истошно кричал, хватая мамины волосы.

Люди в толпе толкались, пинали упавших, пытаясь вырваться из кольца, которое образовали стражники. Под ногами лежали трупы бунтовщиков. Люди с кулаками ринулись на пеших мечников и, спотыкаясь о тела, падали на брусчатку, залитую кровью. Девушка с ребенком еле стояла. Она дрожала и тряслась, молила услышать ее и простить. Она боялась умирать, боялась потерять ребенка. Юстин знал: она хочет спасти его больше, чем себя. Она готова защитить его ценой своей жизни, но… ребенок вопил, действуя на нервы королю, который пару минут назад наслаждался зрелищем и шепотом теней.

– Всех мятежников казнят! – новый главный рыцарь заговорил раньше Юстина. – Это приказ короля.

– Пощадите ребенка! Пощадите хотя бы его. – Девушка гладила малыша по спине, пытаясь успокоить, но тот, кажется, становился все громче и громче.

– Хватит церемониться, Ренрис. Все равны перед законом Эверока. Исключений нет.

Развернув лошадь и смахнув с ноги дрожащую руку девушки, Юстин направился в сторону замка. Свита сразу окружила его, не давая мятежникам подойти ближе.

– Вы сами выбрали свой путь, – донеслись до короля слова Ренриса, и детский крик наконец утих, а вместе с ним и плач его матери.

Эверок всегда был светлой и дружественной страной. Об этом когда-то позаботилась святая. Добрые люди одаривали улыбкой, звали в гости приезжих рокрэйнцев и арасийцев и с гордостью рассказывали о своих правителях, честных и справедливых. Улицы Франа не видели жестокости и насилия, а люди с легкостью могли довериться другим, не боясь, что их обворуют или обманут. Эверчане закрывали двери в дома только в праздничную ночь, страшась свергнутого Сэтила. Дети легко убегали от родителей и могли вернуться к ужину в компании незнакомца, который добродушно присматривал за ними все это время.

Делясь своим уютом и любовью, люди построили великую страну, ярким сиянием привлекавшую новых граждан, желавших обрести семью и дом. Даже стражники, о которых, кажется, забыли все, кроме королевской семьи, патрулировали город только по большим праздникам, а вечером, доводя пьяниц до их домов, возвращались к своим родным.

Но теперь рыцари ходили по улицам, осматривали все новоприбывшие корабли и охраняли замок днем и ночью. Только сейчас Юстин понял, почему Адер и Иола так редко выходили к народу. Почему восемнадцать лет скрывали дочь, разрешая любоваться Франом только из сада. Они знали, что рано или поздно тьма вернется. Она пробудится и, потягиваясь после долгого сна, злая и голодная нагрянет туда, где проще всего полакомиться душами. И души короля с королевой станут первыми.

– Мятежники убиты, – подытожил вошедший в тронный зал Ренрис.

Он глубоко поклонился Юстину, развалившемуся на каменном троне, и Сэльмон, стоявший по правую руку от короля, тяжело вздохнул, будто разочаровавшись. Он явно хотел услышать не это.

– Хвалю вас, главный рыцарь. Вы хорошо показали себя и убедили меня в своей верности. – Юстин отсалютовал бокалом, расплескав вино. – Где ты нашел его, советник? Такие кровожадные и преданные слуги на дороге не валяются.

– Старые знакомства, мой король.

– Не повод ли это начать тебя остерегаться? – Юстин рассмеялся и выплеснул на мраморную лестницу остатки красного вина. – Слижи все до последней капли! – скомандовал он.

– Я? – Голос Сэльмона надломился от страха.

– Нет. Я отдал приказ моему верному псу.

Длинный палец Юстина с серебряными кольцами указал на главного рыцаря. Черные глаза на исчерченном шрамами лице уставились на Юстина. Холодный, спокойный и уверенный в себе, король захотел усмирить рыцаря, который должен раз и навсегда запомнить, кто здесь главный.

– Это твоя