Я час за часом с отрядом магов прочесывал Кардос. И ни следа! Похоже, нам просто необходима приманка. И мне предстоит ей стать.

Тринлейн.

В доме Ала было тепло, даже жарко. В комнате, где мы оказались, ярко пылал камин, заманчиво мерцали свечи, и в полумраке пряталась изысканная мебель из темного дерева. Тяжелые портьеры скрывали бурю, но шум ливня все равно никуда не исчез.

Я стучала зубами от холода, прижималась к магу и молчала.

— Рэм, сообщи Нарису, что Трин у нас, — сказал Ал, открывая плечом дверь в ванную.

— Хорошо. Я тебе потом еще нужен?

— Нет. Спасибо за помощь. Если не справлюсь, позову. Бинты и мазь принес?

— Да. Сверток возле камина в кресле. Лора принесла горячий ужин. Я ее тоже отпустил.

Ал кивнул, почему‑то сжал губы так, что они побелели.

— Если хочешь, я останусь.

— Не нужно, Рэм. Отдыхай. Выспись, наконец. Неделю искали проклятого духа!

— Кому ты об этом напоминаешь!

Воздушный маг усмехнулся, взъерошил короткие волосы и посмотрел на меня. Открыл рот, явно собираясь что‑то сказать, но промолчал.

— До встречи, Трин! Извини, что не рассчитал силу, когда переносил тебя к скале. Мне жаль…

— Некоторым просто не надо было лезть к духу! — зло прошипел Ал.

Рэм вздохнул, попрощался и исчез.

Ал опустил меня на пол, открутил краны. Едва ванна наполнилась до краев, смерил тяжелым взглядом.

— Раздевайся.

Я шарахнулась в сторону и ударилась ногой.

— Не испытывай мое терпение, Трин. Оно почти закончилось. Все ушло на твою сегодняшнюю глупость.

Я нервно сглотнула.

— Пожалуйста, не надо.

Я бессильно прижалась к стене и почувствовала: еще немного, и расплачусь.

— Что не надо? Принимать ванну? Позволь напомнить, что ты мокрая и грязная. И сейчас простуда будет меньшей из твоих бед.

— А что большей?

Не знаю, зачем я спрашивала, если ответ был ясен.

— Мое наказание. Но его ты примешь позже, когда мы вымоемся, поедим и залечим твои раны, — спокойно сказал Ал.

— Не стоит так беспокоиться обо мне, милорд. Наказывайте сейчас. Или вы столь брезгливы?

— Мне кажется, в Академии тебя должны были научить послушанию. Хотя, возможно, я путаю это понятие с покорностью. Последнего тебе явно не хватает.

Ал подошел совсем близко, стянул с меня одежду, заставляя сгорать от стыда и ужаса, подхватил на руки и опустил в воду. Я отвернулась к стене, прикусила губу и попыталась ни о чем не думать. Когда рядом послышался всплеск, я разрыдалась.

— Никогда не понимал женщин, — вздохнув, сообщил Ал. — Логично было бы рыдать, встретившись с духом, а не сейчас, находясь рядом с мужчиной, готовым тебя защитить.

Я сжалась в комок и жалобно всхлипнула.

— Пожалуй, я начну наказание, Трин.

Меня развернули, притянули к себе и поцеловали. В этом прикосновении не было ни ласки, ни нежности, лишь какое‑то жадное желание подчинить, сделать своей. Поцелуй длился, наполнял меня жаром, заставляя терять остатки воли и благоразумия. И я ответила тем же. Прижалась крепче, ощущая горячее напряженное мужское тело, обвила руками Ала за плечи и забыла про свою неопытность.

Леди не должна так себя вести. Воин тем более. Но один поцелуй сменился другим, страстным и томным, а потом — нежным. Что я начинаю чувствовать к этому загадочному мужчине, который постоянно меня защищает и в то же время заставляет его бояться больше, чем морскую бурю?

— Если ты еще раз попытаешься умереть, я сделаю тебя своей сразу же, не задумываясь.

Я посмотрела в его глаза, находя подтверждение тому, что он не шутит. Хотела отодвинуться, но Ал не дал.

— И что это вам даст? Думаете, причините мне боль, поэтому я стану послушной? — не выдержала я, во всех красках представив обещанное.

Про незаконность и аморальность метода я благополучно умолчала.

— Ты меня услышала, Трин? — поинтересовался Ал, игнорируя мои вопросы.

В его голосе слышались стальные нотки.

— Да, — выдохнула я, вынужденная подчиниться.

Когда же это все кончится? Наступит ли такой момент, когда смогу решать за себя и ничего не бояться? И как так вышло, что я завишу от едва знакомого мужчины, с которым сейчас сижу в ванной и целуюсь, как… как…

Стыд стал таким жгучим, что по щекам снова побежали слезы.

— Я не хочу на тебя давить, но ты не оставляешь выбора. Твое безрассудство слишком дорого обходится.

— Я не просила меня спасать.

Объятья стали сильнее. Шевелиться не получалось совсем. И очередной поцелуй обжег мои губы.

— Зачем вы так со мной? Я… не понимаю.

Я прикусила до крови губы, стараясь не расплакаться.

Ал вздохнул, осторожно провел пальцами по моей щеке.

— Прекрати подвергать свою жизнь опасности, Трин. Пока что я просто тебя прошу.

Как же! А кто несколько минут назад угрожал мне лишением девичьей чести? Впрочем, учитывая, что я наверняка останусь ночевать у мага, нарушая все нормы этикета… Одна надежда — маги, в том числе и ректор Волчка, не болтливы.

Дальше мы не разговаривали. От дикой усталости и слабости я неожиданно стала равнодушна к происходящему и не мешала Any делать то, что он считал нужным. А маг с этого мгновения вел себя идеально, если не смотреть на ситуацию, в которой мы находились. Он помог вымыться, отнес в спальню и смазал небольшую рану и царапины лекарством. Я почти заснула, когда ощутила, как Ал ложится рядом, крепко прижимая меня к себе.

— Что вы делаете? — от испуга, оказавшись с ним под одним одеялом, я снова перешла на «вы».

— А твое наказание я не отменял, — заметил он, касаясь губами моей макушки.

— Пожалуйста, я прошу…

К горлу снова подкатил ком горечи. Ал выругался, резко выдохнул и еще крепче прижал к себе.

— Позволь мне остаться леди.

— А сейчас ты кто? — поразился он. — Удивительно, что вообще в состоянии сопротивляться и возражать.

— Не леди, — ответила я. — Чувствую себя продажной девкой, с которой мужчины… Ал расхохотался, отпуская меня.

— Если расскажу об этом Рэму, не поверит. Тебе до продажных девок далеко как…

Он махнул рукой, снова укрыл меня одеялом. Я краснела и злилась, жалея, что начала этот разговор. Выбрала же тему! И почему так раздражает, когда Ал сомневается в моих способностях любовницы? Понятное дело, опыта у меня нет от слова «совсем», но не может же все быть так плохо? Я прикусила губу и нахмурилась.