Сказал, что вообще не злится. Угостил меня чем-то. Мэррилы коварны и чертовски обаятельны, детка. Я не успела моргнуть, как оказалась в его тачке у него на коленях… уже без лифчика.

— Романтично.

— Ни капли. У меня была какая-то нездоровая зависимость от Райдера. Я без него жить не могла. Он такой взрослый, даже старый для меня, богатый, щедрый, ласковый, говорил мне столько добрых слов, сколько я в жизни не слышала от родителей. А потом я залетела. Вот уж не думала, что когда-нибудь со мной такая хрень приключится. С кем угодно, но только не со мной. А он взял и женился, вот так. Золушка на байке, мать его.

— Разве ты жалеешь? — тихо спросила Агата.

— Ни капли. Мы прожили восемь счастливых лет, целых восемь. А потом он разбился в горах. Альпинистом был, крепление сорвалось или что там… Больше мне никто и не нужен был, кто мог с ним сравниться? Я все ждала подвоха, думала — ну вот-вот всплывет его истинная сущность. Не может этот мужик меня любить. А оно не всплывало. И вправду любил.

— Восемь лет — это ничтожно мало.

— Это целая жизнь, если ты любишь, детка.

За ужином Агата все присматривалась к Джонатану. История Элен ее очень впечатлила. Ах, почему с ней такого никогда не происходило? Пусть бы пришел богатый и красивый, пусть бы ее полюбил и взял на себя все проблемы!

Но увы. Во-первых, она птенец из проклятого рода. Во-вторых, предложить приличному мужчине ей нечего. Инвалид, который, возможно, скоро покинет этот мир. Про ребенка и говорить нечего: даже если она выживет и оправится, то сможет ли когда-нибудь подарить мужу сына или дочь? Совершенно неизвестно. Да и какими-то талантами Агата не блистала. Обычная. В учебе не особо преуспевала, магии немного, музыкальными инструментами не владела, стихи наизусть не цитировала. Обычная женщина, таких в Эйлеране тысячи. Разве что героиня — так она себя таковой не считала. Там, в Снежных горах, все такие были.

Ну что ж, зато она этому красавчику по морде уже успела дать. Может, для Мэррилов это как раз и символизирует начало любовной игры?

А Джонатан ковырялся в тарелке и морщил нос: он, конечно, мог есть любую пищу, но хотелось бы чего-то более изысканного, чем вареная картошка, посыпанная зеленью. Сладкая, между прочим, картошка, которая зимой явно подмерзла. Готовил нынче Теодор, ужинали вчетвером: Элен, Агата, Тео и Джонатан. Братья Шанаторы в кухне предпочитали не появляться, по-прежнему питаясь в деревенском трактире.

— Тео, что там с мастерами кухонь? — спросила Элен. — Прилетят?

— Ну, деревенский мебельщик прибудет через пару дней. Он кухнями никогда не занимался, но готов попробовать.

— Может, лучше водопроводчика тогда? — предложил Джонатан. — Вода важнее.

— Трубы менять — это надолго, — пожал плечами Теодор. — Тут за последние триста лет все сгнило.

— Неправда, — сказала Агата. — Я вызвала мастеров, когда накопила на ремонт. Они что-то даже смогли починить.

— Это ты про тот ремонт полвека назад? — хмыкнул Тео. — Ну да, совсем недавно.

— Я же не виновата, что мне проекты не давали, — покраснела девушка. — Хотя, конечно, виновата. У меня не очень хорошо с химией. Но работа мне нравилась в целом. Только зарплата маленькая.

Джонатан вдруг подумал, что такая длинная жизнь — это довольно скучно. Попробуй-ка двести-триста лет работать в одном месте! Конечно, ты станешь профессионалом во всем, чем занимаешься… но вот он даже нескольких лет не смог в одной фирме проработать, надоело. Другое дело — путешествия, экстрим, всякие сомнительные сделки. Это весело, особенно, если просчитать все риски.

— О! Джо, а Агату уволили. Посмотришь бумаги? По мне, так незаконно, под предлогом «не может работать по состоянию здоровья». А как же больничный? Страховка? И вообще, она была в командировке.

— Не вопрос. Звучит перспективно. Знаешь же, что я и не такое могу.

— Не нужно, — сказала Агата. — Скандал будет. Меня и так никуда брать не хотели, я же Шанатор. А теперь и вовсе внесут в черные списки работников.

— Так тебе в ближайшее время и не до работы, — улыбнулась нежно Элен. — Ты отдыхай, набирайся сил. А твоя компания пусть потом сто раз подумает, как незаконно увольнять работников.

Агата робко, тревожно посмотрела на Джонатана, а тот в очередной раз удивился, что девушка выглядит так юно. Хотя казалось бы — опыта хоть отбавляй. Почему же ее так хочется защитить от всего мира? Только ли потому, что она тяжело больна? А может, Агата тут вовсе ни при чем? Просто у Джонатана уже условный рефлекс выработался заботиться о птенцах. Правда, Дамьен и Серж у него никакого умиления не вызывали. Этим и вовсе хотелось только выписать хорошего пенделя за то, что сбросили все финансовые проблемы на плечи сестры и совершенно ни к чему не стремились.

Потом Теодор отнес Агату наверх в ее спальню, Элен поднялась следом, а Джонатан вымыл посуду и решил для себя, что кухня все же важнее. Помыться можно и в купальнях, а вот хорошо поесть тут негде. Даже приготовить сам он ничего бы не смог, хотя умел и любил. Но для кулинарных подвигов Джонатану нужна была хорошая посуда, разделочные доски, ножи, весы, приличная плита с возможностью регулирования температуры, а не это убожество.

Надо спросить у Дамьена, не сможет ли тот добыть набор хороших сковородок. Судя по часам — у парня есть свои источники. В историю про карточный выигрыш Джонатан не поверил совершенно. Да и вообще этот кузен — мутный парнишка. Джо как опытный юрист чуял аферистов за версту. От Дамьена не просто попахивало — от него воняло нечистыми делами.

Ничего, не все сразу. Разгребать бардак в Холодном замке нужно постепенно, комнату за комнатой. И Элен права: им тут очень нужен кто-то, кто разбирается в законах.

В конце концов Мэррил решил постелить себе на кухне. Это было явно лучше, чем в холодных и пустых комнатах с треснувшими стеклами. Опять же тепло, еда рядом, вода есть. На первое время сойдет. Дальше будет думать.

Пока планы были таковы: работа Агаты, ремонт, проверка всех постановлений, связанных с Шанаторами. И нужно запросить документацию по Холодному замку в Высочайшей канцелярии. Вдруг и в самом деле можно его реорганизовать? Джонатан знал, что многие объекты культурного наследия невозможно переделать во что-то более денежное.