– И что? Может, он время перепутал?

– А его супруга? Она утверждает, что ее муж отправился успокаивать Остроглазова в тридцать пять минут второго.

– Значит, он долго разговаривал со своим братом. До трех часов ночи. А потом ударил его по голове молотком.

– Да, но она утверждает, что Костин привел брата домой. Это было в районе двух часов ночи. Она видела, как он укладывал его спать.

– Это они раньше так сговорились. Просто Серафима Яковлевна не знает, что ее муж изменил показания.

– Ну, может быть…

– Они сами там запутались. Думаешь, надо помочь им распутаться?

– Как?

– Привести их к единому знаменателю… Остроглазов погиб около трех часов, говоришь?

– Да, в районе трех часов ночи… Эксперты воду в легких исследовали. Потерпевший погиб не сразу, какое-то время он барахтался в воде, пока не захлебнулся…

– Так, может, целый час он и барахтался?

– Исключено. Минуты две, не больше. А может, и не барахтался. От такого удара его могло парализовать. Сильный удар, очень сильный…

– Чувствуется мужская рука?

– Чувствуется. Хотя и женщина могла его нанести… Но, скорее всего, мужчина…

– И фамилия этого мужчины – Костин?

– Возможно.

– А еще возможно, что Костин очень волновался, поэтому перепутал время. И возможно, что он действительно уложил своего буйного брата спать. Но того, неугомонного, снова потянуло на подвиги. А может, Костин сам спустился за ним? Они вышли на пристань, он взял молоток и…

– Тогда надо изменить показания.

– Ты следователь, тебе и карты в руки.

– Да, но Костин отказывается отвечать на вопросы. Вину не отрицает, но на вопросы отвечать отказывается.

– Вот как!.. Хорошо, я поговорю с ним.

Круча посмотрел на часы. Не так уж много времени потеряно, сейчас он отпустит Синицына, поедет домой, где ждет его с обедом жена. Борщ будет со сметаной, голубцы. Жанна по этой части блистательная хозяйка, а уж он-то как ее стряпню любит…

Но Синицын не торопился уходить.

– Тогда нужно уточнить, чем именно ударил Остроглазова Костин, – подсказал следаку Круча.

– Как чем? Молотком. Мы нашли этот молоток. Но им никого не убивали. Гипс там есть, а следы крови отсутствуют. Ни волос, ни крови – ничего.

– Молоток больше суток пролежал в воде, – неуверенно сказал Круча. Он и сам понимал, что следы от удара по голове должны были остаться на бойке. Просто не хотелось признавать свое поражение, ну или что-то вроде того… – Больше ничего подозрительного в пруду не нашли? – с надеждой спросил следователя Круча.

– Обрезок трубы, несколько кирпичей, но так они уже давно там лежат.

– Топор возле мангала был, его обследовали?

– Да, конечно. Нет там ничего… Да и большой там топор. Если его топором ударили, то маленьким. Или молотком… Скорее всего, молотком ударили. С прямоугольным бойком. Характер раны показывает на это…

– И где этот чертов молоток? Может, Костин скажет?

– Пока он отказывается отвечать на вопросы. Но после обеда этап может быть…

– После какого обеда? – поморщился Круча.

Обвинение Костину предъявлено, а это значит, что уже сегодня его могут отправить в следственный изолятор. И уж лучше допросить его сейчас. А раз так, надо спешить, а то придется забыть про обед. Или отложить его на более позднее время. А есть хочется уже сейчас…

– Да, и еще, с презерватива пальчики сняли, – сказал Синицын. – Там Остроглазова пальцы, и еще женщина его в руки брала. Ну, не сам презерватив, упаковку… Там его пальчики в основном. Такое впечатление, что он упаковку эту достал, а она ее выбросила.

– Что за женщина?

– Такие же пальчики мы обнаружили в комнате гостевого дома. Судя по всему, принадлежат они жене Ковальского. Личность ее установили, Элеонора Георгиевна Ковальская, проживает в Санкт-Петербурге…

– Это интересно, Гриша. Это все очень интересно… Вопрос только в том, когда Вадим успел с ней согрешить? До того, как принялся крушить статуи, или после того?

– Будем выяснять.

– Как? – озадаченно спросил Круча.

Что, если Костин действительно не убивал своего брата? Может, он действительно так боялся своей жены, что готов был взять на себя чужую вину, лишь бы она не узнала про любовницу? Что, если Остроглазова убил муж Ковальской? Ведь было же предположение, что Элла готовилась к свиданию с Вадимом. И плевок с кровью был в гостевом доме. Что, если это Леонид Ковальский из ревности Остроглазова пристукнул? И что, если кто-то другой докопается до истины, а подполковник Круча останется в дураках? И еще получится, что он силой выбил показания из Костина… Нет, тут самому нужно брать в руки лопату и выкапывать кость, зарытую собакой. Только так можно реабилитироваться, хотя бы в собственных глазах.

– Шульгина в Питер надо отправлять, – решил Синицын.

– А толку? Эта Элла скажет, что вышла погулять перед сном, пришла в беседку, увидела презерватив, стало интересно, посмотрела, что это такое, а потом выбросила… Нет, здесь тоньше надо. К Муравлевым надо ехать, они коньяк с Ковальской пьянствовали. Муж ее спал, а они коньяк пили. Может, они видели, куда пошла Элла. Может, знают зачем…

Но как-то слишком просто все получалось. Экономка Роза рассказала про Лизу, он вышел на нее через последнюю подружку. Сплеча рубил выводы и прижал подозреваемого к стенке. Кавалерийским наскоком Костина брал. Но, возможно, своей лихой удалью он одолел невиновного человека. Хотя невинным Костина не назовешь, потому что он желал смерти своему сводному брату, но для сурового приговора одного этого мало.

– Хорошо, я сам к ним съезжу, поговорю.

– Ты следователь, Григорий Викторович, на тебя опера должны работать. А раз уж я впрягся в этот гуж… Я сам к Муравлевым съезжу. Но это потом, сначала Костин…

Круча не стал вызывать обвиняемого к себе в кабинет. Пока распоряжение спустится вниз, пока его примут к исполнению и отконвоируют задержанного наверх, на второй этаж, пройдет время, а борщ уже остынет, и голубцы потеряют свою первозданную свежесть.

Он спустился в изолятор временного содержания, зашел в камеру, где в ожидании этапа коротал время Костин. Недавно там сделали капитальный ремонт, и вместо убогих, наспех сколоченных нар здесь стояли вполне приличные на вид койки с жесткими сетками и деревянными спинками, аккуратный стол и стулья, не прикрученные к полу. Раньше ближний угол справа занимал загаженный постамент с вмонтированной в нее чашей «Генуя», сейчас же вместо этого безобразия стоял обычный унитаз со сливным бачком. Не сказать, что комфортно и уютно здесь, но куда приятнее, чем в былые годы. К тому же Костину не досаждали соседи-уголовники. Круча распорядился, чтобы к нему никого не подсаживали. Костин – человек не простой, если его вдруг обидят, то может подняться шум, а кому нужны проблемы на ровном месте?