— Так и быть, спрашивай.

Леди Эванлин предостерегающе посмотрела на служанку, она тоже перестала ужинать.

— Я уже неделю не была на улице, хочу прогуляться немного.

— И в чем же твой вопрос?

Наяда сжала челюсть, поджав и губы, чтобы не выругаться. Манера Хеуда вести диалог раздражала с каждым днем сильнее. Невозможно представить, какого приходилось весьма разговорчивой и нежной леди Эванлин.

— Я надеялась, что вы не будете против, — заключила девушка, стараясь выдавить улыбку.

— Нет.

— Нет?

— Нет.

— Нет…, — как попугай повторила девушка.

Наяда заставила руку, медленно ползущую к горлу господина, остановиться. Осознавая весь идиотизм этого бесполезного разговора, ей очень хотелось похрустеть костями. Костями Хеуда.

— Но почему? — Предприняла новую попытку девушка.

— Я не обязан перед тобой отчитываться. Если сказано нет, значит нет.

Леди Эванлин даже привстала, качая головой. Тихий умоляющий жест, чтобы остановить Наяду. Она знала моментально вспыхивающий характер служанки. Они успели это обсудить однажды. Леди Эванлин настаивала на том, что девушке нужно вести себя тихо, лишний раз не напоминая о своем присутствии Хеуду. Прошлым вечером она призналась, что очень привязалась к Наяде и не хочет ее потерять, а о безжалостности господина и напоминать не стоило. Наяда каждое утро, помогая леди одеться, видела следы его жестокости.

Они и в самом деле достаточно быстро сблизились. Это было странно и непривычно для обеих, кто бы мог подумать, что госпожа и служанка могут стать подругами.

— Я не пленница в этом доме, так почему же не могу ненадолго из него выбраться? — Механизм противостояния запущен. Наяда подняла голову и посмотрела прямо в глаза господину.

— С меня хватит. Видят боги, Эванлин, я старался.

Он встал, явно ожидая, что служанка забьется в ужасе. Но Наяда с радостью приняла вызов, гордо вздернув подбородок.

Они стояли друг на против друга, девушка ждала, когда руки господина заискрятся молниями, Хеуд, видимо, рассчитывал, что служанка вот-вот падет ниц, осознав свою ошибку.

— Хеуд, прошу тебя, — умоляюще простонала леди, тоже поднимаясь. С появлением в доме служанки, их жизнь явно стала разнообразнее на скандалы.

— Проси пощады, дрянь, — прорычал Хеуд, подходя к девушке вплотную.

— Я не обязана ничего у вас просить, — рыкнула в ответ девушка, не желая уступать, — милорд, — она присела в заученном реверансе, все еще не сводя взгляда с господина.

Наяда почти услышала, как терпение Хеуда натянулось до предела и лопнуло. Она переступила опасную черту, но вместо страха ощущала кипящий адреналин в крови.

Хеуд схватил ее за горло и закаркал ей прямо в лицо:

— Ошибаешься, девчонка.

Леди Эванлин взвизгнула от страха, уронив фарфоровую чашку. Жалко посудинку, она наверняка стоила намного больше, чем Наяда могла себе представить.

— В мой кабинет, живо!

С этими словами господин развернулся на месте и зашагал прочь из столовой, предварительно выпустив из рук горло служанки. Наяда удивилась, не заметив дыма, исходящего из его ушей.

— Ну зачем…

Слезы леди отрезвили девушку. Она подошла к ней, наклонилась, чтобы собрать стекло.

— Я с самого начала говорила ему, что не подойду для этой работы, — прошептала Наяда, убирая осколки.

Передавая осколки Блоном, девушка успела заметить сочувствующую улыбку кухарки, принимая осколки, она быстро провела по руке девушки. Для Наяды это было больше, чем просто участие или забота. Намного больше.

Поднимаясь по лестнице и заворачивая из одного коридора в другой, Наяда не испытывала ничего, кроме интереса. Вход в кабинет господина был для нее под запретом, она несколько раз ловила себя на том, что останавливается около запретной двери и тянется к ней рукой, благо девушка успевала вовремя себя одернуть.

Сегодня она увидит то, что скрывает Хеуд. Она не думала, о том, какое наказание ее может постигнуть, что бы не изобрел извращенный мозг господина, она это переживет и выплюнет, хотя бы ему назло.

Мгновение Наяда соображала, стоит стучаться или нет, решив, что не стоит бесить Хеуда сильнее, тихо постучалась.

— Войди, — эхом разнесся жестокий голос.

Девушка расправила плечи, распахнула дверь и вошла, не мешкая ни секунды, Хеуд не заставит ее бояться.

Не много времени понадобилось, чтобы догадаться, логово, которое в этом доме называют кабинетом, совсем не является кабинетом. Почти пустой, с двумя креслами в центре, одно из которых полностью железное без обивки, да массивный дубовый стол у окна, заваленный бумагами. Ни ковра на полу, ни картин. Стены голые, даже не выкрашены в какой-либо цвет, как в остальных комнатах.

Хеуд дожидался ее, стоя у окна и заведя руки за спину, на служанку он не посмотрел. Он долго молчал, не подавая вообще никаких признаков жизни, Наяде показалось, что господин даже моргать перестал.

Наяда приготовилась заговорить первой, когда услышала ровный голос господина.

— Каждый день я жалею, что не убил тебя в лесу.

Девушку перекосило от такого заявления.

— Что ж, в самом деле, значительное упущение, — подначила она.

— Если ты думаешь, я первый кто об этом задумался, то ты дура, Наяда.

Она решила пропустить мимо ушей, что господин впервые назвал ее по имени.

— Что вы имеете ввиду? — Впервые за свое знакомство с этим мрачным типом Наяда перестала испытывать отвращение, ее захлестнул интерес и беспокойство. Беспокойство значительно росло по мере того, как она разглядывала темный кабинет господина. Поначалу показавшимся почти обычным железное кресло, обрело четкие очертания, когда девушка смогла привыкнуть к темноте. На подлокотниках и там, где ножек кресла касаются ступни, свисают кожаные ремни с темно-коричневыми отметинами. Кровь. Наяда заставила себя не смотреть на орудие пыток.

— Я говорю о твоем появлении в Хорте. Ты никогда не думала, как оказалась в поле?

— Если что-то знаете, можете просто сказать, а не разыгрывать очередную драму! — Выкрикнула девушка.

Понимание, что Хеуд что-то знает о ее прошлой жизни жгло изнутри. Он тихо засмеялся и развернулся к девушке.

— Ты знаешь, почему я тебя нанял?

— В красках, милорд.

Леди Эванлин еще после первой стычки успела обрисовать служанке долгий недельный спор, о том, как с ней поступить, где леди заняла непрошибаемую (в это сложно поверить) позицию.

— Так вот пока что я не могу тебя убить, сейчас это привлечет внимание, которое мне не нужно, придется много и многим заплатить. Сомневаюсь, что ты этого стоишь.