Остальные на самом деле не замечали. Друзья очень душевно к Барину относились. Особенно Ветер. Обнимал за мощные плечи, отводил в сторонку и что-то долго рассказывал, тогда как Егор, слушая, лишь иногда головой кивал. Так же он реагировал на вопросы, не требующие пространного ответа. Будто ему слов жалко.

Ульяне такое поведение не нравилось. С теми, кто на ее вопросы отвечал жестами, она старалась больше не заговаривать. Вдруг ее посчитают навязчивой? Прослыть таковой Ульяна всю жизнь боялась…

– Ну и почему вы решили искать себя в другом жанре? – услышала Ульяна над ухом и вздрогнула. Она так глубоко погрузилась в свои думы, что забыла, где находится. – Напугал? – спросил Егор. – Извините…

И опустился на песок рядом с ней. Только сначала одеяло постелил и заставил Ульяну пересесть на него.

– Так почему? – переспросил он, открывая шампанское. – Я у вас еще днем спрашивал, но вы ушли от ответа…

– Вдохновение покинуло, – отделалась общей фразой Ульяна. Она не привыкла выворачивать душу перед посторонними.

– А, вспомнил! Вы разуверились в любви, да?

– Да, – подтвердила она.

– Это вы зря… Любовь не выдумка ваших коллег. Она существует.

– Только доказательств почему-то не находится…

– А вы в бога верите?

– Да.

– Без доказательств ведь? – хмыкнул Егор. – Вот и в любовь так же верить надо… Безоглядно.

Вести спор на эту тему Ульяна не желала и потому спросила:

– Когда же мы наконец будем пить на брудершафт?

– Сейчас, сейчас… А то я все не могу набраться храбрости вас поцеловать.

Ульяна удивленно воззрилась на Егора. Он серьезно? Или шутит? Но по лицу Барина абсолютно ничего невозможно было прочитать. А в глаза Ульяне он не смотрел – взгляд его был устремлен на пробку.

– Ура! – воскликнул он, когда та вылетела, а из горлышка бутылки начала фонтанировать пена. – Обычно у меня так красиво не получается…

Он разлил шампанское по стаканчикам, один протянул Ульяне, второй себе взял.

– Ну что, госпожа Мичурина? За знакомство?

– За знакомство!

Они переплели руки, выпили. Когда стаканы опустели, Егор потянулся к Ульяне губами, и она… Она не чмокнула его, а поцеловала по-настоящему. Смачно, взасос…

«Зачем я это делаю? – пронеслось в ее голове. – Ведь не в моих же правилах самой лезть к понравившемуся мужчине… Да и не нравится он мне совсем! Или нравится? Че-ерт…»

И все, больше Ульяна не думала, а отдалась поцелую… Но тут до ее слуха донесся пьяный ор:

– Барин! Барин, ты где там?

Кричал Марк. Егор оторвался от губ Ульяны, но из объятий ее не выпустил.

– Чего орешь, Кудряш? Тут я, – отозвался он.

– Пошли бухать!

– А тебе не достаточно?

– Еще чего выдумал!

Из темноты вынырнул Штаркман, которого за обе руки поддерживали Ветер и Кравченко.

– Простите, что помешали, – церемонно извинился Слава. – Мы сейчас уйдем.

– Нет, не уйдем! – закапризничал Марк. – Мы будем пить водку! С Барином! А то с вами я уже… вон сколько… а с ним…

Дальше связно говорить Марк не смог, поэтому замолчал. Но от своей затеи выпить с Егором не отказался. Продолжал звать его с собой жестами.

– Барин, придется тебе оторваться от барышни, – вздохнул Ветер. – Кудряш ведь не отстанет…

– Барышня не против, – сказала Ульяна. Она была немного смущена, поэтому ей даже хотелось оказаться в одиночестве.

Егор сжал ее руку и поднялся.

– Ну пошли, гусар, – обратился он к Марку, – выпьем с тобой по стопочке… А потом на боковую.

– А я с Дроздом пока почирикаю, – бросил Ветер. – Егор, держи Кудряша, я потопал!

Затем хозяин станции передал друга с рук на руки и ушел. Следом за ними скрылась «могучая троица».

Ульяна, оставшись одна, некоторое время неподвижно сидела, прислушиваясь к себе. Но, поняв, что ожидаемых угрызений совести не испытывает, рассмеялась. «Подумаешь, ну поцеловала… – фыркнула она мысленно. – Не переспала же! А с другой стороны, если б и переспала, что такого? Я женщина свободная, могу хоть каждый день партнеров менять…»

И снова засмеялась. Настроение и до поцелуя было превосходное, а после стало вообще невероятно приподнятым. Ульяна ощутила в себе неведомый доселе кураж. Хотелось сделать что-то из ряда вон выходящее, нетипичное для себя. Например, искупаться голой. Никогда раньше такого не делала. Стеснялась своей фигуры: вдруг кто увидит, как она купается, и подумает: «Фу, корова…» В утягивающем живот и поддерживающем грудь купальнике Ульяна чуствовала себя увереннее. Но сейчас ей было на все наплевать! Пусть видят ее складочки, растяжечки и целлюлит. Плевать!

Ульяна выпила полбутылки шампанского, стянула с себя кардиган, сарафан и белье и, не обращая внимания на холод, побежала к морю. Вода показалась ледяной, но Ульяна все же нырнула. Коль решила купаться голой, нечего отступать. Подумаешь – пятнадцать градусов, на Крещение она не в такую забиралась…

Поплавав немного (много не получилось – ноги стало сводить), Ульяна выбралась на берег. Там сразу оделась и завернулась в одеяло, но согреться не могла. И решила, что надо выпить. Она проследовала к чайхане, где расположились три друга и присоединившаяся к ним Бабуся. Ульяна уселась рядом с ней и стала греться. Выпила одну стопку, вторую… Только после третьей ощутила приятное тепло. Но вместе с ним неприятную тяжесть в желудке. «Лишь бы не стошнило!» – подумалось Ульяне.

Чтобы не опозориться при людях, она встала и пошла в дом. В ванной умылась холодной водой. Это помогло. Тошнота прошла, но опьянение осталось. Ульяну качало, перед глазами все плыло. Пойти, что ли, прилечь? Она поднялась в комнату, где переодевалась. Но стоило ей опуститься на кровать, как тошнота вернулась, а голова закружилась с такой скоростью, будто Ульяна сидела на карусели, у которой заклинило механизм регулировки и остановки.

Вскочив, она подбежала к окну, распахнула его и стала жадно вдыхать воздух. Когда стало полегче, отошла, но не легла, а спустилась в кухню, чтобы попить. Взяв сок, уселась на подоконник и посмотрела на улицу. На глаза ей тут же попался Дрозд. Он почему-то лежал на песке. Правда, недолго. Через пару секунд поднялся на ноги, схватил кайтборд и побрел к воротам. Ульяна смотрела ему вслед и размышляла о том, что неприязнь ребят к этому человеку передалась и ей. Если сначала Иван показался ей приятным мужчиной, то теперь она находила его противнейшим типом. «Такого, будь он героем моего роман, и убить не жалко!» – подумалось ей. Едва мысль промелькнула в сознании, Ульяна начала фантазировать, как бы могла это сделать. «Стрельнуть ему в спину вот сейчас, – думала она, – прямо из окна. С того места, где сижу… Хотя нет, не пойдет! Упустишь момент, и попасть будет трудно. Вот Дрозд уже скрылся за воротами, теперь его не достанешь…»