– В первый – под номером восемнадцать – на лето приезжает с внуками дочь умершей хозяйки Игнатовой, живет с мая по сентябрь. Все остальное время дом стоит заколоченным в прямом смысле: заколачиваются окна и двери досками крест-накрест.

– Да поняли мы! Дальше! – нервничал Усов.

– Второй дом, двадцать четвертый, третий год выставлен на продажу. Он под снос: там не то что жить невозможно – войти нельзя.

– Ты к чему это ведешь, Сальников, не пойму?

Брови Усова сошлись у переносицы, и Родионов в который раз за время совещания пожалел, что Звягинцева отправили в отпуск. Вот вообще нет у человека смекалки оперативника! А Сальников молодец. Да, молодец!

– Я это веду к тому, товарищ майор, что никто ничего не слышал и не знает о чужаках, и в этих двух необитаемых домах никого не было. Но в третьем нежилом в ночь пожара кто-то побывал, и это вполне могла быть женщина на высоких каблуках.

– Та-ак! – В сторону старшего лейтенанта Данилы Усовым был послан еще один гневный взгляд. – Давай, давай подробности, не тяни!

– Третий нежилой дом принадлежал когда-то Стешиной Нине Николаевне. Она из местных, всю жизнь прожила здесь. Несколько лет назад умерла, а дом завещала своей единственной родственнице – племяннице Инге. Та осиротела и несколько лет жила у нее, но потом уехала в город и больше не возвращалась, даже на похоронах не была.

– Ничего себе, лейтенант! А ты молодец, – нехотя похвалил Усов и со значением ухмыльнулся. – Откуда такие сведения? Был знаком с племянницей?

– Лично нет, товарищ майор. Но не раз видел ее на улицах поселка. Мы почти ровесники. – Щеки парня слегка зарозовели.

– Понятно.

Авторучка выпала из пальцев Усова и покатилась по столу. Он сосредоточенно наблюдал, упадет ли она со стола или не осмелится. Ручка упала. Усов вздохнул, перевел взгляд на Сальникова, который продолжал стоять и смотреть в свой блокнот.

– То есть ты предполагаешь, что в ночь пожара кто-то побывал в доме умершей Стешиной?

– Я не предполагаю, товарищ майор. Я совершенно точно знаю, потому что соседи видели, как в кухне зажегся свет.

– И? Свет зажегся, и что?

– Его некому было включить, товарищ майор. Дом необитаем. А он загорелся – в кухне. Перед этим на их улицу приезжало такси – Иван Волков видел машину с шашечками. Она проехала мимо его дома и остановилась как раз напротив дома Стешиной.

– Так, так, так… И потом в доме загорелся свет?

– Почти.

– И соседи не поспешили установить, кто это мог быть?

– Они пошли к тем людям, которые за домом присматривают, рассказали им. Пока ходили туда-сюда, свет потух. Дверь оказалась запертой. Все вещи на месте.

– А не могло привидеться?

– Исключено. Люди адекватные.

– Гм-м… – Усов таращился на авторучку, упавшую на пол, но сила его мысли вернуть ее на стол не смогла. Он тяжело вздохнул. – Какие соображения, Сальников?

– Взлома не было, товарищ майор. Дверь в дом была отперта ключом, им же и закрыта. Вещи на месте. Такси… Предполагаю, что приезжала племянница покойной Стешиной.

Родионов незаметно от всех показал молодому лейтенанту оттопыренный большой палец. Парень нашел возможного свидетеля. Разве это не успех? Это прорыв! И еще какой!

– Если она приезжала, то куда подевалась, лейтенант? Приехала, зашла в дом, вышла, наследила на пожаре, что-то вывезла из дома в строительной тачке и исчезла, – принялся загибать пальцы Усов. – Так, по-твоему?

– Так точно, товарищ майор.

– Ох, лейтенант, лейтенант. – Усов медленно поднялся с начальствующего кресла, которое временно занимал. – За уши ведь притянуто, не находишь? И таким бредом кажется, что… Ладно. Ищи свою племянницу, лейтенант. А мы будем искать настоящего поджигателя. Все свободны…

Родионов так обрадовался, что немыслимо скучное совещание наконец закончилось, что упустил из виду – из кабинета Усова вышли не все.

Старший лейтенант остался, даже не слыша приглашения. Он встал у окна и молча наблюдал, как коллеги выходят на крыльцо. Скорее угадал, чем услышал, что его друг, Серега Усов, встал за спиной и тоже уставился за окно.

– Что о нем скажешь, Данила? – спросил Усов, когда из здания вышел Родионов и медленно побрел к своей машине.

– Слышал, он продажный.

– А-а-а, вот почему он так за Эдика встрял! – весело рассмеялся майор, шлепая его по плечу. – А я-то думаю, с какой стати он так за него…

– К тому же алкаш. Жена от него ушла. Короче, не авторитет. Я видел, что он с трудом зевоту скрывал на совещании. Небось, похмелиться хотелось.

– Понятно. И ладно. И хорошо. И совсем неплохо. – Усов хлопнул в ладоши и потер их друг о друга. – Ну что, может, по шашлычку? Я заказывал, парни должны подвезти прямо сюда.

– А чего нет-то! – повеселел Данила. – Можно и по шашлычку… А что с племянницей Стешиной делать? Искать ее, нет?

– Ты охренел, друг Данила?! Ты в самом деле веришь, что крутая баба приехала сюда в ночь, чтобы включить свет в кухне своей покойной тетки, потом наследить на пожарище и кого-то вывезти оттуда в тачке? – Усов сделал такое лицо, будто у него разболелись все зубы разом.

– Но следы-то есть. От женских каблуков.

– И что?

– С ними как быть? Их и Звягинцев видел, и в области у экспертов заключение по ним есть. Что скажешь, Серега? Кто, по-твоему, наследил?

– Наследил неподалеку от дома Пышкина? – со смешком протянул Усов и снисходительно глянул на друга. – Удивляешь ты меня, Данила! Ну кто же, кроме проститутки? Кому еще придет в голову мысль на шпильках ночью по стройке лазить? Ты забыл, как мы их тут гоняли? То в бане угорят, где Эдик парился, но вовремя уехал. То окна побьют в доме Звягинцева, потому что его дочь за Эдика замуж выскочила. То дорогу перекроют и на машины бросаются, думая, что это Пышкин. Забыл?

– Ты знаешь, забыл, – облегченно заулыбался Данила. – А ведь верно, Серега!

Друзья шлепнули друг друга по рукам и вернулись за стол. Усов тут же позвонил и распорядился шашлык принести прямо в его кабинет. По ресторанам разъезжать ему некогда – так он сказал в трубку, потом хитро глянул на друга и повторил:

– Проститутка какая-нибудь, которая его искала, искала, да так и не нашла. А все потому, что Эдик про нее забыл или променял на другую. С какой еще стати приличной женщине на его стройку лезть, скажи? И главное, Данила… С какой стати Пышкину эту бабу на шпильках покрывать? Он же сто пудов ее на записях видел. И если бы это была чья-то там племянница…

Усов неопределенно повел рукой по воздуху.

– Поверь мне, дружище, Эдик Пышкин сдал бы ее нам на раз.

– А ведь верно, Серега! Ты – голова! И что теперь? Где нам ее искать – шалаву эту?