– Доктор Тифензее? Вы здесь? – послышалось из коридора.

Простуда Энглера значительно ухудшилась за два последних дня и уже перешла на бронхи. Ему стоило большого труда повысить голос и громко позвать психиатра.

– И что сейчас? – прошептал Штерн в трубку. Он отключил громкую связь, чтобы полицейский его не услышал. Пока комиссар находится в приемной. Но скоро пройдет по коридору, завернет за угол и увидит разломанную дверь. И тогда…

– Здесь кто-то есть? – снова крикнул Энглер. Потом закашлялся.

Скрипнула какая-то несмазанная дверная ручка. Штерн еще крепче прижал трубку к уху. От страха в ушах у него так зашумело, что он с трудом понимал искаженный голос.

– Я должен вам помочь? – тихо рассмеялся шантажист. – Именно я?

– Если вы не хотите, чтобы я говорил с полицией, то лучше помогите мне выбраться отсюда, – яростно прошипел Штерн. – Может, там есть черный ход?

– Нет. И не пытайтесь вылезти через окна. Их можно только откинуть.

– Тогда как?

Судя по скрипу паркета под ногами, Энглер носил подбитые гвоздями кожаные сапоги. Видимо, он прошел через приемную и оказался в коридоре. Штерн услышал, как глухо хлопнула дверь.

– Подойдите к межкомнатной двери и встаньте рядом со шкафом для лекарств.

– Хорошо.

Роберт старался бесшумно двигаться по комнате. Почти что поскользнулся на папке, которая лежала на полу. В последний момент он перенес вес тела и, как назло, наткнулся на Тифензее. Крюк на потолке угрожающе заскрипел, когда труп снова стал покачиваться.

– А теперь? – Он добрался до двери и стоял, вжавшись в стену, между дверной рамой и белым медицинским шкафом со стеклянными дверцами.

– Откройте шкаф.

Штерн сделал, что ему сказали.

Тремя комнатами дальше скрипнула еще одна дверная ручка. Значит, Энглер методично проверял все двери. Кабинет за кабинетом. Но и эта дверь разочарованно захлопнулась.

– Видите изогнутые ножницы для разрезания повязок во втором ящике снизу?

– Да.

Штерн схватил блестящий кусок металла, который холодил ему руку.

– Хорошо. Возьмите их и дождитесь Энглера. – Голос снова перешел на шепот. – Подкараульте момент, когда он увидит труп, нужно застать комиссара врасплох.

– И что затем?

– Потом воткните ему ножницы в сердце.

– Вы с ума сошли?

Неожиданно металлический инструмент в руках Штерна стал обжигать ему ладонь, словно раскаленный. Это сон или явь? Он действительно стоит с оружием в комнате, где с потолка свисает труп, и разговаривает с каким-то психопатом?

– У вас есть идея получше?

– Нет, но я не буду убивать человека!

– Иногда это лучшее решение.

В коридоре снова послышались шаги. Энглер перешел к следующему кабинету.

Искусственный голос в телефоне холодно рассмеялся:

– Ладно, я уже понял. Видимо, мне придется выручить вас.

Штерн почувствовал дуновение ветерка на своем покрытом испариной лице, как будто кто-то открыл окно. Это не мог быть Энглер, потому что тот как раз двигался по коридору. Еще два шага. Максимум три. Потом он завернет за угол и заметит деревянные щепки на паркете. Штерн в любой момент ожидал увидеть на пороге ботинки полицейского.

– Добрый день! – неожиданно услышал Роберт. Его сердце чуть не захлебнулось кровью, которая все медленнее текла по жилам.

«Этого не может быть».

Голос. Все это время он был здесь. В соседнем кабинете. В отличие от громких шагов Энглера резиновые подошвы убийцы бесшумно передвигались по полу.

– Вы меня ищете?

Штерн затаил дыхание и напрягся так сильно, что у него хрустнуло в ушах. Неожиданно он стал слышать все вокруг себя намного лучше. Но по-прежнему не мог соотнести новый голос ни с одним знакомым ему лицом.

– Извините за мой наряд, я как раз провожу эксперимент, – сказал мужчина. Голос его звучал так, словно он говорил через носовой платок.

– Вы доктор Тифензее? – недоверчиво спросил комиссар в коридоре.

– Нет, доктор ушел перекусить. Хотя подождите, что я говорю. Вам повезло. Вот он идет.

– Где? – Это было последнее слово, которое Штерн услышал от Энглера. Потом короткий сдав ленный крик сменился электростатическим треском. Как будто перегорела лампочка, только звук намного громче.

Электрошокер, догадался Роберт. Его внутренний голос кричал и требовал, чтобы он выбежал за дверь и посмотрел, что происходит в коридоре. Но страх был сильнее. Не перед Энглером. Не перед собственным арестом. А перед сумасшедшим, чей настоящий голос он впервые услышал минуту назад.

Он опустил руку, которая сама собой оказалась у лица. Штерн даже не заметил, что в ужасе прикрыл рот ладонью. Потом услышал шаги. Резиновые подошвы удалялись с тихим чпокающим звуком, как будто невидимые мячики отскакивали от пола.

Штерн осторожно отделился от стены, к которой стоял прислонившись, и на дрожащих ногах вышел в коридор. Вовремя, чтобы заметить длинноволосую фигуру, которая с грохотом захлопнула за собой тяжелую входную дверь. Штерн содрогнулся и посмотрел вниз, на Энглера. Как и ожидалось, следователь неподвижно лежал на полу, с неестественно вытянутыми перед собой руками и ногами, как будто его на полной скорости выбросило из движущегося автомобиля.

Штерн нагнулся и проверил пульс. С облегчением поняв, что комиссар жив, он осторожно двинулся к выходу. Его шаги ускорились, когда он оказался за дверью и спустился на один марш. На третьем этаже он уже побежал. Держась одной рукой за перила, мчался по ступеням вниз. Но когда наконец выскочил из доходного дома на оживленную улицу, понял, что опоздал. Очень сильно. Длинноволосый мужчина в белом медицинском халате, который только что вырубил Энглера, а до этого убил Тифензее, уже давно исчез в толпе туристов, бизнесменов и прохожих. А вместе с ним исчезла и правда о Феликсе.

Помещения для животных, ведущих ночной образ жизни, находились в подвале Дома хищников. Размытая темнота внутри напомнила Штерну походы в кино, когда опаздываешь на фильм и приходится искать свободное место во время какой-нибудь особенно темной сцены. Он вдыхал теплые влажные пары, которые всегда бьют в нос в жарко натопленном зоомагазине.

– Вот это сильно. – Симон потянул его к толстому стеклу, за которым копошилось множество меховых клубочков с огромными вытаращенными глазами. По какой-то причине люди начинали говорить тише, как только попадали в темное помещение, и мальчик тоже шептал: – Они круто выглядят.

– Карликовые куканги, – прочитал Штерн на подсвеченной табличке, даже не удостоив взглядом крошечных полуобезьян. Он все еще находился в шоковом состоянии. После бегства из клиники Штерн попросил Борхерта отвезти его к условленному месту встречи с Кариной. И вот он стоит в павильоне ночных животных Берлинского зоопарка, а его мозг еще не в состоянии воспринимать какие-либо новые впечатления. В голове вращаются по кругу одни и те же непонятные вопросы.