— Ты больше не хочешь с нами кататься? — удивилась Лайза, пережёвывая сочный стейк. И вытерла рот салфеткой.

— А я уже хотел пригласить тебя на бой. Сегодня вечером я выступаю. Мог бы посмотреть! Бесплатно. Я могу провести двоих.

— С бесами — нет. С потенциальными ангелами — сколько угодно!

— Теперь ты и меня обзываешь, да? Я уже для тебя бес?

— Бес — это термин, означающий духовно нищее существо — без «прибавочной» энергии, как сказал Карл Маркс, получаемой за месяц катания Сизифова камня. К тому же, если ты ведёшь себя, как исчадье ада, поедая своих ближних, то кто ты? «Ангел» и «бес» это не комплимент и не ругательство, это термины, определяющие твою сущность и, как следствие, поведение. Бог хочет, чтобы ты был близок к нему не только на словах, изучая писания, но и на деле.

— «По делам вашим дано вам будет», — улыбнулась Лайза, запивая стейк пивом.

— Так сказать, экзистенциально. На практике. А красиво рассуждать о высоком каждый может, тут ума не надо. Изменить своё бесовское бытие на ангельское — вот в чём вся фишка!

— Основной вопрос экзистенции, — поправила его Лайза.

— Нет, далеко не каждый сможет, — возразил Джим, доедая стейк. — Очень много тех, которые и рассуждать не могут. Как мы.

— Но это не делает тех, кто умеет рассуждать, лучше. Только дела.

— Постепенно изменяя свою природу с бесовской на ангельскую, — поняла Лайза. Раздумывая уже над тем, заказывать ли ещё пива? Вертя стакан.

— Или ты думаешь, как я каждый рейс изменял свою природу? Я бросал грешить. То есть — пить, курить и есть мясо. Раскаивался во всех грехах и начинал изучать литературу. Постепенно становясь ангелом.

— В свободное от работы время?

— Пока другие моряки недоумевали: «Зачем тебе это надо?» И невольно отмечали, что я постепенно всё больше становился похож на Христа. После того, как на меня от Николая Угодника нисходил Святой дух.

— Изменяя твоё физическое тело? — удивился Джим.

— Павел же сказал: «Христос — в каждом». Вот он во мне и актуализировался по мере духовной трансформации. А один матрос из нашей четырёхместной каюты даже хотел мне набить за это морду! Лица, прости господи.

— По наущению Сатаны, — поняла Лайза и передумала пить пиво. — Молочный коктейль! — крикнула она официантке и посмотрела на Ганешу. — Два! — подняла она два пальца, всё ещё желая его хоть как-то откормить. — И булочку!

— Но я уже наелся, — возразил Ганеша, допивая коктейль, чтобы отдать пустой стакан официантке.

— Возьмешь с собой! — твёрдо сказала Лайза.

— Но в моей рясе нет карманов! Я живу в Настоящем Моменте.

— Я положу её в сумочку. Вдруг кто-то во время матча рядом с нами начнёт есть гамбургер? Чтобы ты не искушался и съел булочку.

— Но я теперь снова смогу не есть как минимум три дня.

— Да-да-да, — засмеялся Джим. — А то я не видел, как при виде стейка ты сглотнул слюну!

— У меня идея! Я хочу, чтобы ты во время боя передавал Джиму энергию, как Моисей.

— Да! У меня сегодня очень серьёзный противник. На кону большой куш! Если поможешь выиграть, поделим деньги! Дам тебе на карманные расходы пару тысяч долларов, чтоб тебя не отследили.

— Но для этого ты тоже должен быть уже «прокачан», — возразил Ганеша, — как и паства Моисея. Или ты думал, что они просто так бродили по пустыне чувств? Ладно, сделаю что смогу. Только больше не ешь мясо и не пей спиртное, иначе моя энергия будет тут же «покидать неблаговидный сосуд» твоего тела».

— И как только я проснулся, сразу понял, что надо срочно начать переводить свои книги на английский. Чтобы узнать в реале то, что было у меня с Лайзой и Джимом после боя.

— Почему же ты воспринял тогда это как послание архангелов? — удивилась Креуса.

— Потому что архидемоны тоже не сидели, сложа руки и время от времени посылали мне свои компиляции моего вероятного будущего. Формируя их образы из того, каким я его себе тогда представлял, — усмехнулся Ганеша. — Вначале они посылали мне во снах моменты, где я договаривался о переводе книги на японский язык. А уже затем, непосредственно перед выходом в печать, меня вызвали в высокий кабинет и спросили через молоденького переводчика, не собираюсь ли я организовать в Японии секту? Так как после чудачеств «Аум-Сенрикё» по их текущему законодательству было запрещено издавать религиозную литературу. Тем более что я стоял в кабинете перед ними в своей тёмно-серой рясе. Подтверждая опасения.

— И что же ты им тогда ответил? — не поняла Елена.

— Я не собираюсь заниматься организацией религиозной секты ни в Японии, ни где бы то ни было ещё. Моя единственная задача — отомстить Америке за развал моей страны!

— И — что?! — оторопела Елена. Ведь он покушался на святое!

— Переводчик наклонился к должностному лицу, принимавшему решения, и перевёл ему мои слова. Тот чуть подумал и кивнул. И переводчик поздравил меня с тем, что моя книга будет издана! Я проснулся тогда в холодном поту и долго думал над тем, что это было. Ведь я и не собирался мстить Америке, — заверил он Елену, — даже в страшном сне! А тем более — в столь неотличимом от реальности. Вспоминая и заново наблюдая за тем, что «я» же говорил. И быстро понял, что это был популистский ход с моей стороны. Ведь тот, кто меня слушал и принимал сложное решение о том, публиковать ли мою книгу, как представитель старшего поколения ещё помнил о том, что это именно Америка скинула атомную бомбу на Японию.

— В отличии от школьников, которые уже даже не помнят об этом факте! — усмехнулся Ганимед.

— Чтобы тот захотел издать твою книгу в пику Америке? — удивилась Елена. Что всё так сложно.

— Тогда как, на самом деле, Америка сбросила атомную бомбу на Хиросиму вовсе не для того, чтобы показать им «кто в доме хозяин». Ведь они так и не поняли этого ровно до тех пор, пока Россия не разбила их кантунскую армию в пух и прах! А как раз для того, чтобы одержимые идеями англичан ярчайшие представители Японии перестали втягивать свою страну в войну с Китаем, и навсегда смирить их имперские амбиции.

— Выбив Японию из обоймы англичан! — кивнул Ганимед.

— Чтобы те не смогли уже больше вооружать Японию и угрожать её боевым потенциалом ни Китаю, ни Корее, ни другим соседям, включая Россию, партнера Америки в те благодатные времена. А были бы с тех пор сугубо мирными гражданами. Какими