Стас включил чайник и достал из тумбочки разномастные чашки.

– Слушайте, а что такое «кол оммунизма»? – вдруг спросил Иван, озираясь в поисках пепельницы.

Колдунов с Зоей Ивановной переглянулись и грустно вздохнули.

– Какой ты еще ребенок, Ваня… И какой старой я чувствую себя рядом с тобой. Профсоюзы – школа коммунизма! Ночью разбуди меня, покажи любые буквы, я тебе любой советский лозунг узнаю.

– Неужели вы старше меня, Зоя Ивановна? – фальшиво удивился Люцифер и передвинулся поближе к ней.

Она засмеялась:

– Иван, прекрати!

– Правда, Зоя Ивановна! Если бы не ваши ученые степени… – Иван помешал ложечкой в ее чашке, а потом попытался погладить по коленке.

– Отстань, – громко сказала Зоя Ивановна. – Лучше женись на Алисе. Прекрасная девушка, может, ей удастся сделать из тебя человека.

Колдунов со Стасом, не сговариваясь, принялись расхваливать Алису.

На это Иван скептически заметил, что, если Алиса страшненькая, это еще не говорит об ее высочайших душевных качествах. А когда кофе был допит, увязался провожать Зою Ивановну до ее кабинета.

Стас даже позавидовал его наглости. Слова «нет», если ему это говорят дамы, Ваня просто не слышит. Не понимает. И это, наверное, очень подкупает женщин, которые, согласно старинной поговорке, вообще не должны произносить слово «да». Наверное, в этом и кроется тайна Ванькиного успеха. Неужели и Зоя Ивановна сдастся? Вполне возможно.

«Тоже мне, кол оммунизма! – завистливо прошептал Стас. – А я дурак! Нужно было зажать Любу в уголке на лестнице, невзирая на всякие «здравствуйте». Может, она этого и хотела, но стеснялась. Я просто мегаидиот! Господи, ну послала бы она меня подальше, делов – пирогов! А я испугался…»

Роман с Максимовым неспешно, но продвигался. На днях Борис пригласил Любу в кино. На какой-то «авторский» фильм. Любе гораздо больше хотелось на блокбастер, но она побоялась обнаружить свои плебейские вкусы.

Пришлось в захолустном кинотеатре созерцать какую-то черно-белую муть. Люба отчаянно скучала, ерзала в неудобном кресле и мучилась мыслью, что Максимова привлекла сюда не тяга к высокому искусству, а демократичные цены на билеты.

Максимов совсем ей не нравился. Когда они сидели рядом в темноте кинотеатра, она со страхом думала, что вот сейчас он возьмет ее за руку или погладит по коленке. И это был вовсе не сладкий страх влюбленной женщины…

После киносеанса Максимов пригласил ее «навестить в ближайшие дни его апартаменты».

…Люба тяжело вздохнула и заварила зеленого чаю. Итак, она целовалась с малолетним Зоиным анестезиологом Стасом.

Мысль эта была очень горькой. «Что ж, Люба, пора признать, что для молодых симпатичных мужчин ты можешь быть интересной только как способ скоротать вечерок. Даже для второго свидания уже не годишься. Поэтому, дорогая, не мечтай и не выпендривайся, а топай в гости к Максимову».

Она достала из шкафа пакет с мармеладом. Может быть, пригласить Зою? Но подруга наверняка устала после работы, ей не захочется вникать в Любины душевные терзания. Любе нужно самой во всем разобраться, трезво проанализировать ситуацию, будто со стороны. Будто она пишет очередной сценарий и вводит в сюжет новый персонаж.

Она не внушила Борису дикой страсти при первом знакомстве. Ее вины в том нет, со страстями у него вообще глухо. Это занудный мужик сорока пяти лет. Разведен. Бездетен. Зоя сказала, что его бывшая жена снова вышла замуж и сразу родила. А вдруг Максимов вообще не может иметь детей? Нужно будет деликатно этот вопрос выяснить.

«Итак, впервые он увидел меня на Зоином дне рождения, и я понравилась ему. Не настолько, чтобы начать за мной ухаживать, но достаточно, чтобы снизойти до моей кандидатуры, когда ее недвусмысленно предложили».

Потом Максимов устраивал свои экономичные свидания – наверное, не только из природной бережливости, но и с целью тестирования: проверял, насколько низок уровень ее притязаний. Будет ли она неприхотливой и покорной женой, или ему придется совершать какие-то усилия, чтобы удержать ее возле себя. Люба ничего не требовала, и он, по всей вероятности, решил, что такая скромная женщина ему подойдет.

А ведь изучать характер предполагаемой жены до брака – самое наивное и бесполезное занятие, какое можно себе представить! Одержимая желанием устроить свою жизнь, женщина прикинется настоящим ангелом, но снимет с себя крылья вместе с подвенечным платьем.

С мужчинами в этом смысле проще, долго притворяться они не умеют.

Вообще, анализируя поведение человека, можно крупно просчитаться. Единственный надежный критерий выбора будущего спутника жизни – насколько тебе спокойно и уютно в его обществе. Это не подразумевает полного расслабления. Все равно придется меняться, но без жесткого нажима и насилия, чувствуя, что перемены идут тебе на пользу.

По вялым ухаживаниям Бориса Любе было ясно, что он в нее не влюблен. Если она продемонстрирует хоть малейшее недовольство, он без колебаний с ней расстанется. Но Люба тоже нисколько не влюблена. А отношения самые устойчивые тогда, когда они симметричные. Любовь – любовь, равнодушие – равнодушие, ненависть – ненависть.

Так что у них есть все шансы прожить долгую и счастливую жизнь. Причем этих шансов гораздо больше, чем если бы Максимов сходил по ней с ума, обожал, а она испытывала бы к нему то же, что сейчас. Он бы добивался от нее того, чего она не могла бы дать, она бы чувствовала себя виноватой…

Стас наводил порядок в учебной комнате. Мастера, ставившие там стеклопакеты, наотрез отказались выносить мусор без дополнительного вознаграждения. Зоя Ивановна тщетно пыталась пробудить в них сначала совесть, потом страх. В договоре, сказали они, черным по белому написано, что мусор выносится только на лестничную клетку.

На лестничной клетке как раз находилась дверь проректора по хозяйственной работе, который заключал договор. Замуровать его в кабинете с помощью горы строительного мусора было очень соблазнительно. Но недальновидно.

Зоя хотела было собрать деньги с преподавателей, но, услышав сумму, завопила: «Да я за такие деньги… Сами вынесем!» Стас отправился на внеплановый субботник с удовольствием. Звал и Варю, тем более что ей все равно надо было ехать в клинику подписывать документы на стажировку, но она отказалась.

– Почему я должна таскать всякую гадость? – весело спросила она.

– Во-первых, не гадость, во-вторых, не таскать. Тяжести мы сами вынесем, а ты по мелочи – подметешь, пыль вытрешь…

– Всю жизнь мечтала пылью дышать! Да и ты бы не ходил, глупо это. Как дурак будешь гондурасить, а Зоя денежки себе в карман положит.

Стас поморщился:

– Варюша, какие деньги, смешно слушать! Мы не можем оплатить труд мастеров, поэтому идем сами.

– Кто это – мы? Ты, что ли, нанимал этих мастеров? Договор кто с ними заключал? Проректор? Вот пусть теперь сам мусор и таскает. Ты-то почему должен расплачиваться за чужие ошибки, или, что вернее, покрывать чужие хищения?